Бедный Юрик! Я знал его, Горацио!

Уже давно никому не интересный старичок Юрий Любимов в очередной раз обсчитал своих актёров во время гастролей в столице иностранного государства — и летнюю скуку развеял небольшим скандалом. Если б всё это случилось в родной стране — шум вряд ли поднялся бы. Да и чего шуметь-то? Театр умер много лет назад, а его смерть только сейчас заметили.
В финале своего последнего спектакля «Преступление и наказание» Владимир Высоцкий в роли Свидригайлова шёл вдоль «пионерской линейки» персонажей (замыкающей у Любимова все спектакли без исключения) и одну за другой гасил свечи, которые держали актёры. Потом поворачивался к зрителям и произносил слова, которых у Достоевского не было и не могло быть: «..А всё-таки правильно сделал Раскольников, что убил старуху!»

Зал балдел.
— …Жаль, что попался!
Зал ещё больше балдел.
Свидригайлов-Высоцкий дул на свою свечу и объясняет, откуда цитата:
— Из школьного сочинения!
Литературовед Юрий Карякин не только сделал инсценировку романа в расчёте на ещё не раскрытые возможности его друга Высоцкого, но и провёл все репетиции, не получив ни копейки и не удостоившись даже упоминания на афише спектакля.
Когда в 1994 году Любимов, ещё только осваивавшийся в Москве после долгого отсутствия, дал большое интервью «Российским вестям» и среди шедевров своего «авторского театра» назвал «Преступление и наказание», я позвонил Карякину и поинтересовался: читал ли он интервью «мэтра»?
— Читал!
— И какое же впечатление?
— Очень противно! Если вам интересно — могу рассказать, кто на самом деле сделал и «Мастера и Маргариту», и другие «шедевры».
— Так что же до сих пор не рассказали?!
— Да противно об этом козле даже вспоминать!
— Ну вот, из-за таких вот интеллигентов-чистоплюев подобный господин и может ещё строить из себя «властителя дум» и «духовного наставника».
— Да он уже никому не интересен. Страна уже другая, и люди другие!
Очень важные, многое объясняющие слова!
В начале семидесятых годов я некоторое время занимался устройством «левых» шоу в конференц-зале Минтяжмаша СССР на Новом Арбате. И когда одна звезда советской культуры, получив в свой гонорар в конверте, отбывала, а другая опаздывала — я забивал паузы курсовыми и дипломными работами ВГИКовцев.
Особенно сильное впечатление производила на аудиторию лента «Быть или не быть» второкурсников операторского отделения. Ребята сидели на репетициях «Гамлета», и всё, что им было интересно, снимали. На всех фанатов Таганки шоковое впечатление производил эпизод, когда Любимов показывал черновой прогон спектакля кружку друзей театра, добавлявшему ему то, на что сам господин режиссёр был в принципе не способен. Они фонтанировали идеями, а он только успевал записывать, приговаривая, как брокер на бирже: «Беру! Беру! Беру!»
А потом зрители приходили на премьеру и в очередной раз вздыхали: «Ну, Любимов, как всегда, — неисчерпаем!».
А тот постепенно и сам уверовал, что якобы «неисчерпаем». Умотал за бугор, где был способен лишь на самоповторы.
А когда вернулся, пытаясь сделать частным государственный театр, ему объяснили, что его фамилии нет в списке тех, кому разрешено безнаказанно хапать. И более никто не склонен на него годами пахать, как негр.
Случилась всем известная война за два театральных здания между Любимовым и Губенко, окончившаяся тем, что ни в одном из осколков некогда единой команды больше нет ничего интересного зрителю.
Когда эта война ещё только шла, в газете «Срочно в номер», печатавшейся в «Известиях», появилась заметка, сообщавшая, что якобы в Театральном училище имени Щукина пара старушек-преподавательниц падают в ужасе в обморок при одном лишь упоминании имени Любимова. Якобы именно стараниями партийного руководителя театра имени Вахтангова в лагерную пыль превратились несколько молодых звёзд театральной Москвы конца 40-х годов — конкуренты самодовольного смазливого Юры в борьбе за роли.
Актёры, приговорённые главрежем к изгнанию из театра, которому отдали жизнь, прикрепили газеты с этой публикацией в коридоре напротив кабинета шефа. И тот, придя в ярость, сам носился по коридору и срывал газеты со стен.
Но даже попытки подать в суд не было. Хотя чего ещё ждать от человека, сформировавшегося в Ансамбле песни и пляски НКВД?!
Страшно вспомнить — я когда-то видел его, пятидесятилетнего, на сцене театра Вахтангова в роли Моцарта в «Маленьких трагедиях» Пушкина. Хотя ему больше подошла бы роль Сальери.
Так, может быть, правильно он сделал, что убил Таганку — и не попался?!

Когда верстался номер
Юрий Любимов хлопнул дверью, но вышло плохо, и он решил попробовать еще раз, пишет Neva24. 93-летний режиссер срочно возвращается из Венгрии, где он отдыхал со своей женой, обратно в Москву. По информации издания, он собирается забрать свое заявление об уходе из Театра на Таганке. Хотя заявление об увольнении Любимова с поста художественного руководителя и директора театра уже подписали в Московском департаменте по культуре, официально отставка вступает в силу только 16 июля. Так что Любимов в любой момент может дать задний ход. По мнению актеров Таганки, хлопанье дверью и громкие заявления в адрес публики со стороны Любимова — лишь часть сценария хорошо срежиссированной пьесы. «Я не верю в его уход и никто не верил, — заявляет актер Сергей Трифонов. — Он не может уйти от имущества, от помещения Театра на Таганке. Он будет торговаться с департаментом по культуре. Будет ставить условия, ультиматумы». Коллектив Таганки видит своим художественным руководителем Валерия Золотухина.