slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

Багряный закат сентября

В газете «Слово» в № 31/32 от 2 сентября с.г. было напечатано «юбилейное» интервью с интереснейшим собеседником – поэтом Дмитрием МИЗГУЛИНЫМ, «по совместительству» являющимся президентом Ханты-Мансийского банка (одного из крупнейших в стране). Данное интервью вызвало поток читательских писем в газету с просьбой ознакомить более подробно с творчеством человека «действительно талантливого во всех областях», одного их лучших поэтов современной России.

** *
Этот вечер не тронут прогрессом.
Вдалеке от полуночных стран
Дым печной расстелился
над лесом,
Заклубился над полем туман.

Что за участь дана человеку –
Вдалеке от вселенской тоски
Без печали к ушедшему веку
Память прошлого рвать на куски?

Кто мы, где мы, зачем и откуда,
Все бежим и бежим в никуда,
Ожидая пощады и чуда,
Мы без боя сдаем города.

Жизнь прошла ради денег и славы,
Слишком поздно смотреть
на часы.
Уронили высокие травы
Изумрудные капли росы.

* * *
Стремишься постичь мирозданье?
Скорбишь над народной судьбой?
Суббота. Натоплена баня,
Струится дымок над трубой.

Сегодня – я полный бездельник:
Привычно сижу на полке,
Пахучий березовый веник
Победно сжимая в руке.

Во власти туманного жара
Смиренное тело мое,
И мягким березовым паром
Струится мое бытие...

Эпохи восторженный зритель –
Спешу беззаветно поддать,
Не с этим ли жаром святитель
Однажды сравнил благодать?

От шума вдали и от гама
Вершу свой обряд не спеша,
А завтра под сводами храма
Вот так же оттает душа.

* * *
В суете уходящего века
Вдруг очнешься от тщетных
забот —
Не забыл ли Господь человека,
Да и весь человеческий род?

С нами надо, конечно, построже,
Ведь давно, в суете мельтеша,
Позабыло творение Божье
Место, где обитала душа.

Всё торопимся: делаем дело,
В пустословье коверкая речь,
Что там душу — и бренное тело
Не умеем от скверны сберечь.

Свято веруем — всё будет лучше.
И скользим невозвратно ко дну.
Ох, как близко, Господь
всемогущий,
Подпускаешь Ты к нам Сатану.

В круговерти, заверченной бесом,
Не встречаем родного лица,
Всё бежим по дороге прогресса,
А дороге не видно конца...

 СТАРАЯ ЛАДОГА
Молчат над Волховом курганы.
Былинный ворон чертит высь.
Страстей вселенских ураганы
Давно в могилах улеглись.
Смотрю, как волховские волны
Стремятся в ладожский простор,
И глупым кажется, никчемным
Любой серьезный разговор.

Что наши страсти и сомненья?
Пустопорожние слова...
Склоняется без сожаленья
Под ветром летняя трава.

Сжимая памяти обмылок,
Бреду, молитвою храним...
И вечность дышит мне в затылок
Немым язычеством своим.

* * *
Ну вот и закончилось лето,
Кометой сверкнув в небесах,
И осени близкой приметы
Заметны в полях и в лесах.

Туманятся крупные росы,
И травы приникли к земле,
И светятся тускло березы
В холодной сиреневой мгле.

В преддверии скорой разлуки
Сомненья и страхи легки.
Я без сожаленья и скуки
Приемлю теченье реки.

И песня моя отзвучала,
В цветах отгудела пчела,
И лодка моя от причала
Неслышно отча-ли-вала...

* * *
Не думать, наверное, проще.
Но лучше ль печалиться зря?
Мерцает в осиновой роще
Багряный закат сентября.

Промчались июльские ливни.
Царят затяжные дожди.
Ну что же поделать, скажи мне,
Коль звонкий июль позади?

Возможно ль теперь возвращаться
В те дни, где звенела листва?
Как мокрые листья, кружатся
Такие простые слова.

И все — кутерьма и морока.
И впредь никого не вини,
Когда заалеют до срока
Каленой калины огни.

* * *
Я не считал свои утраты,
Хоть и обиден груз потерь,
Но буду помнить, как когда-то
Ты постучала в эту дверь.

Ноябрь покроет снегом землю,
Мороз — костров остудит дым,
Разлуку долгую приемлю
Под этим небом голубым.

А впрочем, что мне все разлуки?
Слежу за медленной рекой,
Как величаво и без муки
Природа обрела покой,

И над моей страной равнинной
Потянется последний клин,
Прощальным криком журавлиным
Звеня в морозной мгле долин.

 ПИСЬМО
А по ночам здесь тишина,
Лишь сосен шум да гул прибоя.
И фонаря на пол-окна
Мерцанье бледно-голубое.
Я буду месяц изнывать
От неподвижной пляжной скуки.
Я буду долго забывать
Твое лицо, глаза и руки...

Звенит ночная тишина.
Далеко слышен гул залива.
Тяжеловесная луна
Задумчива и молчалива.

Довольно истины одной,
Чтоб жить счастливо и беспечно:
Ничто не вечно под луной,
Да и луна сама не вечна.

Всё встанет на свои места...
Как просто всё, но слишком
поздно.
А высь безбрежна и чиста,
И только ярко светят звезды...

Пишу — всё будет хорошо,
А всё давным-давно прошло.

* * *
Ты говоришь мне: «Будь спокоен».
Паренье, взлеты — суета...
Всяк смертный в жизни удостоен
Посильной тяжести креста.

На память выучи уроки,
Постигни мудрость вечных книг,
Но раз отмеренные сроки
Нельзя продлить хотя б на миг.

Хоть вечно спор веди о главном,
Но прав не будешь никогда.
Смотри, как лист кружится
плавно,
Как сонно плещется вода.

Как не спеша, несуетливо
Покрыла мир ночная мгла,
Как величаво, горделиво
Подперли небо купола.

Как лунный свет скользит
по крышам,
Как дождь долбит унылый стих,
Как замолкает — тише, тише —
Дыханье улиц городских...

Ты говоришь мне: «Будь спокоен».
А я спокоен, как всегда...
Над вечным северным покоем
Мерцает вещая звезда.

* * *
Весной обычно спится плохо
И неспокойно на душе.
Апрель. Кончается эпоха.
Скрипит Земля на вираже.

А мне твердят, что невралгия,
Поменьше есть, поменьше пить.
Но мир другой. И мы другие.
И ничего не изменить.

А нам рассказывают сказку,
Что жизнь безумно хороша,
Но так близка уже развязка,
Когда в огне сгорит душа.

Объял планету адский пламень,
Кругом беда. Кругом война.
Я в храм войду. И пусто в храме.
И в храме Божьем тишина.

И посреди всемирной битвы
В канун вселенского конца
Шепчу слова своей молитвы
Как бы от третьего лица.
* * *
А все-таки спеши, спеши,
Пусть даже ошибаясь снова,
Всю боль мятущейся души
Вложить в трепещущее слово!
Когда молчания печать
Твои уста сомкнет навечно,
Ему — звенеть, ему — звучать,
То дерзновенно, то беспечно.
Но, покорясь своей судьбе,
Не ожидай вознагражденья:
Нет ни спасения тебе,
Ни состраданья, ни прощенья.
Сомнений чашу ты испил,
И не тверди молитв упрямо.
Ведь все равно не хватит сил
Изгнать торгующих из храма.

* * *
Ни на кого не обижаясь,
Не презирая никого,
Я постепенно приближаюсь
К порогу счастья своего.

Кому-то в сотый раз поверив,
Кого-то в сотый раз простив,
Я открываю тихо двери,
О разрешенье не спросив.

А за дверями, как и прежде,
Друзей услышу голоса,
И корабли моей надежды
Поднимут снова паруса.

И чайки кружатся в тумане,
Который тает, словно дым,
И я не верю, что обманут
Воображением своим...

* * *
В тот день я из Риги домой уезжал.
Вот плавно качнулся и дрогнул
вокзал,
И крыши, и острые шпили.
И тронулся тихо купейный вагон.
И небо, и тихий пустынный перрон
В минувшее тихо поплыли.

Мой город! Готических улиц твоих
Читаю на память таинственный
стих
И думаю, что не случайно
Тот месяц навечно остался в душе
И будет теперь неизменно уже
Печалью овеян и тайной.

Печалью, и тайной, и радостью
встреч,
Которые все же сумеет сберечь
Моя неизбывная память.
Я так благодарен за это тебе,
Я так благодарен за это судьбе –
За все, что свершилось меж нами...

И мчится сквозь время купейный
вагон,
И словно на гребнях притихнувших
волн
Его осторожно качает.
Мелькают, тускнея, в ночи фонари,
И звезды, в преддверии ранней зари,
В тумане таинственном тают.

* * *
Сошла с небес полночная звезда
И засверкала на высоком шпиле,
Которым крест в тридцатые года
На куполе собора заменили.
И верили, иначе и нельзя,
Как только рушить всё
до основанья...
Струится нынче лунный свет,
скользя,
Окутывая улицы и зданья...
Не будем вспоминать давнишний
спор,
Что потерял давно свое значенье.
Смотри, стоит увенчанный собор,
Окутанный таинственным
свеченьем...
И до заветной не достать рукой,
Не отменить, не наложить
запрета,
И льется свет серебряной рекой,
И нам уже глаза слепит от света.

* * *
Дымится мгла морозного тумана,
И первый снег отяжелил листву.
И то, что было призрачно
и странно,
Отныне проступает наяву:
Покатых крыш немые очертанья,
Высокой церкви черный силуэт,
А в небесах, под сводом мирозданья,
Далеких звезд лампадный, тусклый
свет.
И на сто верст – ни недруга,
ни друга.
И на сто верст – глухая тишина.
И в снежный мрак погружена округа,
Чуть теплится тяжелая луна.
И сколько мне еще в пути осталось
Брести среди заснеженных могил...
Когда-то Русь и пела, и смеялась,
А нынче даже плакать нету сил.

* * *
Птицы возвращаются домой.
Лес сквозит голубоватым светом.
Скоро, очень скоро, Боже мой,
Зазвенит, зазеленеет лето.

Расцветет мой опустелый сад,
Только вот в душе моей — ни звука.
Как-то вдруг нежданно, невпопад
Вспомнится недавняя разлука.

Снегопада шелест, фонари,
Сигаретный терпкий запах дыма
И тугая полоса зари,
Замерцавшая неуловимо.

Что осталось? Снега кутерьма,
Долгой ночи влажное дыханье,
И нагая сладостная тьма,
И немного странное прощанье.

Нынче мы чужие — я и ты.
Всё так просто. Сердце бьется
мерно.
Что страшнее этой простоты,
Этой строгой страсти
равномерной?

Ни прощать не вправе, ни винить.
Но чем дальше время — боль
сильнее.
Понял я давно, как надо жить,
Только с каждым годом жить
труднее.

Ну а нынче — всё звенит весной.
Что природе наши мысли, муки?..
Птицы возвращаются домой
После зимней, тягостной разлуки

* * *
Он шел толпе наперекор
И, выйдя из водоворота,
Перекрестясь, зашел в собор,
Прикрыв тяжелые ворота.

И отступила темнота,
На паперти застыли тени,
Он встал пред Образом Христа
И опустился на колени.

Кто был он — мытарь или вор?
Просил прощения? Покоя?
Но всем чертям наперекор
Крестился правою рукою...

Он слов молитвы не учил,
Но все же как-то изъяснялся,
И отблеск от его свечи
Под самым куполом метался.

Он вышел, осенью дыша,
И, деньги раздавая нищим,
На миг почувствовал — душа
Затеплилась на пепелище.

Вот так, превозмогая тьму,
Он утолил свои печали.
И нищие вослед ему:
«Храни Господь тебя!» — кричали.

 

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: