200 дней оккупации

  Прошло 70 лет с того момента, когда первые фашистские бомбы обрушились на мирные города Советского Союза. Уже нет той страны, но память жива.
  «22 июня, ровно в четыре часа, Киев бомбили, нам объявили, что началась война…», — поётся в песне. И никто тогда не предполагал, что война будет столь жестокой и длительной, но все верили в Победу. И она пришла. Но какой ценой она была достигнута?
  Об этом забывать нельзя.

История страны похожа на причудливую мозаику, в которой каждый элемент – судьба человека. А значит, судьба страны зависит от того, как проживёт свою жизнь каждый из нас. К сожалению, победив такого врага, как германский фашизм, подняв страну фактически из пепла, мы не смогли воспользоваться теми достижениями и без боя сдали всё на разграбление мировому капитализму. Многие мне будут возражать и вещать про свободу, которую я вдруг приобрёл. Но зачем мне такая свобода, когда мне кушать хочется, а нечего…
  Всё меньше остаётся тех, кто добился той великой Победы, да и совсем почти не осталось тех, кто в июне 1941 года услышал первый свист фашистских бомб. Мало остаётся и людей, которые детьми пережили трудные годы оккупации, тем более ужас детских концентрационных лагерей. Да, были и такие.
  Начало войны я ещё не осознавал, мне шёл шестой год, брату было три. Исчезновения отца нам объяснили тем, что он уехал в командировку. Потом я узнал, что он ушёл добровольцем на фронт и стал политбойцом. О таком институте в Красной Армии мало кто знает сегодня. Сейчас всё больше воспевают «штрафбаты». А между тем, политбойцы, коммунисты и комсомольцы, ценой своих жизней сдержали первый натиск фашистских полчищ.
  В самом начале войны были постановления Политбюро ЦК ВКП(б) (27 и 29 июня 1941 г.) о мобилизации коммунистов и комсомольцев на фронт. За шесть самых страшных месяцев войны было послано на передовую более 100 тысяч политбойцов (60 тысяч коммунистов и 40 тысяч комсомольцев). «Политбоец, — писала 2 августа 1941 г. «Правда», — это цемент, скрепляющий воинов Красной Армии единой волей, единым устремлением победить врага…. Политбоец ведёт за собой беспартийных…». Политбойцы сыграли важнейшую роль в укреплении политико-морального состояния советских войск и отражении натиска немецко-фашистских захватчиков в самый трудный для нашей страны начальный период войны.
  Осознание чего-то страшного ко мне пришло в июле 1942 года, когда после двухдневной бомбёжки одна бомба упала во дворе и у нас не стало любимой яблони. Колонны гитлеровских войск заняли город Острогожск. Мы не успели эвакуироваться, хотя отцу дали подводу. Его неделю назад мама привезла из Вологды, где он, раненный в голову навылет, лежал на излечении, вывезенный из осаждённого Ленинграда. Это отдельная история. Его судьба заслуживает если не романа, то повести наверняка…
  Своё звериное лицо завоеватели показали ещё до вступления в город. Двухдневная, бессмысленная бомбёжка превратила цветущий, беззащитный Острогожск в груду развалин. Сегодня такие жестокие акции проводятся в Ливии (ранее были Югославия, Ирак и Афганистан) под видом борьбы с Каддафи, а страдает народ. Ничего по сути не меняется в мире, лишь агрессор становится ещё циничнее.
  Вступив в истерзанный, разрушенный, объятый пламенем пожаров город, оставленный без продовольствия, воды и освещения, «цивилизованные завоеватели» поспешили показать, что такое «новый порядок», чтобы страхом добиться у жителей полной покорности. На улицах города «новые хозяева» расклеивали приказы один жёстче другого, которые заканчивались словами «за неповиновение расстрел!». На следующий же день были повешены несколько человек, в их числе отец моего друга Алексей Ивченко, а нашего отца, не окрепшего после госпиталя, забрали полицаи. Его поместили в концлагерь «Дулаг–191», расположенный на территории кирпичного завода. Он хорошо знал эту территорию ещё до военной поры и сумел бежать оттуда и скрыться в дальней деревне.
  На выгоне слободы Новая Сотня (свободное место для сбора стад перед выгоном на дальние пастбища. — В.К.) начались показательные расстрелы коммунистов и активистов, а иногда и просто детей, пытавшихся что-то утащить — главным образом съестное — у фашистских солдат.
  Невыносимой стала жизнь ребят в Острогожском детдоме, который не успели эвакуировать. Они голодали, появились болезни, от которых многие дети умирали. Немецкая комендатура, которой принадлежала верховная власть в городе, заботилась лишь о том, чтобы во время хоронили умерших, для чего во дворе детдома был поставлен большой ящик, в который складывали трупы, на телеге их вывозили за город и хоронили в овраге. Затем этот зловещий ящик вновь возвращали во двор детдома. Дети вынуждены были ходить по городу и побираться. Голод заставил одну девочку утащить у немецкого солдата банку консервов. Её тут же расстреляли. Жители про все зверства рассказывали друг другу шёпотом, а нас, детей, прятали в погребах, оберегая от всего этого и дрожа за наши детские жизни.
  В тяжёлые дни оккупации острогожцы перекочевали жить в подвалы и землянки, часто не по своей воле. Например, в нашем четырёхкомнатном доме поселился немецкий офицер со своим денщиком и овчаркой, а мы пять человек (двое детей, мама, бабушка и дедушка) вынуждены были зимой жить в сарае. Многие уходили из города в деревни и хутора. Деревня очень помогла городу выжить в оккупации, но и сама понесла значительные потери. Например, в селе Покровское Острогожского района было расстреляно 148 человек, и 100 человек угнали неизвестно куда только за то, что они были членами колхоза «Красный партизан», название которого очень не понравилось фашистам.
  Всего за время оккупации района (200 суток) было расстреляно свыше 3 000 мирных жителей, в том числе 287 детей. Около 5 000 человек было угнано в Германию и за пределы района. Более 35 тысяч жителей (каждый второй) подвергся репрессиям.
  Несмотря на всё, жители оккупированного района не смирились. Сегодня их дела отнесли бы к разряду героических. Но тогда это была обыденная повседневность. Так, многие, рискуя жизнью, укрывали у себя попавших в окружение красноармейцев, переправляли их к нашим — линия фронта проходила в 18 км от Острогожска по реке Дон. Сколько раз полицаи сгоняли местных жителей на восстановление мотороремонтного завода, который очень был нужен оккупантам, но они, выбрав удобный момент, разбегались. Восстановить завод так и не удалось.
  А разве не героический поступок совершила мать четверых детей Мария Васильевна Соколова? Ей стало известно, что немецкий офицер, «любитель порядка», приказал в течение двух дней собрать всех скитающихся по городу детдомовцев и доставить их на выгон. С помощью подруг-соседок она успела опередить немцев — собрала беспризорных детей и увела их в деревни, где пристроила у добрых русских людей.
  Трудно переоценить мужество и стойкость всех патриотов и то, что они делали, находясь в оккупации. Но, увы, находились и трусы, и негодяи, и просто предатели. Через три дома от нас жил Петрович, это имя я запомнил на всю жизнь. Он при немцах завёл лавочку-магазин и наживался на бедах народа. Понятно, что оккупанты за просто так разрешения на торговлю не давали. Значит, там были и предательство, и доносительство. Удивительно, что после освобождения города он не понёс наказания, хотя подтверждений, что он работал по заданию наших, не было — иначе народ бы об этом прознал. А его презирали... Сколько ещё несправедливости в жизни!
  Но больше всех люди ненавидели полицаев, которые по сравнению даже с фашистами были, как сейчас говорят, чистыми отморозками.
  Мой большой друг Иван Черкасов, 1927 года рождения в период оккупации оказался в городе. Его и товарищей схватили и погнали на строительство (строилась железнодорожная ветка от Острогожска на Сталинград), но им удалось бежать и скрыться в одной деревне. Сегодня он, прошедший до Харбина в войне против Японии в 1945 году, делился со мной воспоминаниями:
  — Знаешь, мы не испытывали такой злобы к японцам, какая у нас была к немцам. И я никогда не забуду той женщины, к которой мы обратились после побега от немцев. Она сказала: «Ребята, я отведу вас в другое место, иначе мой сын-полицай сделает из вас фарш…». В её словах было столько неизбывной горечи! — К сожалению, — добавляет мой друг, — прочувствовать это сегодня можем я и ты, да немногие ещё оставшиеся в живых!
  Я бы мог приводить массу разных примеров из жизни в оккупации, оставшихся в детской памяти и услышанных впоследствии от родных и знакомых, как говорят, по горячим следам. Сегодня, по прошествии 70 лет, стараниями либеральной интеллигенции, которая всегда хочет «есть белый хлеб с маслом и икрой», кто бы его ни давал, все страдания народа пытаются стереть из памяти. Да, Победа была Великой, но цену, которую народ заплатил за неё, забывать нельзя!
  В заключение хочется сказать нынешним либералам, которые любят кивать на «цивилизованные» страны: вы, не пережившие ужасы оккупации, даже не можете представить, на что способны эти «цивилизаторы». От всей души сочувствую всем народам, находящимся под игом заокеанских поборников «демократии» и их сателлитов. Похоже, история последней мировой войны многим не послужила уроком, поскольку лицемерие и цинизм угнетателей народов, судя по последним событиям в мире, цветёт пышным цветом.