Комментариев пока нет
Рубрика: Круг чтения
22.05.2015
Задыхаюсь от нежности к этим годам
Встретились они уже после войны, а потом появился и я. «В пятидесятых рождены. Войны не знали мы, и всё же...» – так гениально просто сказал мой Рузский товарищ Николай Дмитриев, отец которого тоже был фронтовиком.
Их фотографии всегда стоят на старом комоде в скромной однокомнатной квартире, завещанной ими – мне. Отец, как всегда, улыбается, а мама смотрит грустно и строго.
«Ну что, сынок, как твоя поэзия поживает?» – кажется, хочет спросить меня самая верная читательница. «Нормально, мама», – отвечаю я и кладу перед ней диплом лауреата Премии Правительства России. Но не это главное. Главное, что ежегодно рождаются посвящённые им стихи. Рождаются, как потребность дышать, как озарение свыше. Этот новый цикл «Венок от сына», уже третий за восемь лет со дня смерти матери, пришедшейся как раз на День Победы. В третий раз любимая газета «Слово» даёт мне возможность склонить голову перед светлой памятью поколения победителей. Спасибо ей за это.
А. Шацков, главный редактор
альманаха «День поэзии. ХХI век».
А мама уходит всё дальше и дальше.
Она поднимается выше и выше
Туда, где свирели играют без фальши
И райские яблоки ветер колышет.
Слетаются сны к моему изголовью.
В них мама платком кашемировым косы
Покрыла,
и смотрит на сына с любовью.
И мордой седой прижимается к раме.
Нам кажется с ней – вот, осталось
немножко,
Откроем окно – и отправимся к маме!
По месяцам-вёрстам шагаю упрямо
Навстречу беде окаянного мая,
В котором навеки останется мама.
Как тает свеча на очелье кануна.
И кажется, свет неземной от халата
Врачебного –
бел, как надгробья парсуна.
И к звёздам уходит всё дальше и дальше…
И плачут дожди, выпадая на крыши.
И тянутся снеги в Шопеновском марше.
Две любимые души –
надо мною кружат в поднебесье.
Два хранителя дум и поступков
обычного стихо-творца.
Запорошено снегом до крыш, заповедное
наше полесье,
И не видно следов на тропинках
и всходах крыльца.
учитель-товарищ.
Там, где вряд ли нужны, даже лучшие
строки стихов…
Одиноко без Вас… И в глазах лихорадка
пожарищ
Полыхает всё дольше – до первых
с утра петухов.
ростом и статью,
Под которым не дрогнул губительный
жизненный лёд –
Тоже в небе, которое призрачной гладью
Вышивает, не сбитый врагами его самолёт.
И уже заучил наизусть литию,
приготовил свечу.
Не печалюсь о встрече,
печалюсь о таинстве встречи
По плечу ли она будет мне? По плечу?
И звенит моё сердце, как благовест
в пост предпасхальный.
И наполнено сердце – печалью
и горькой виной,
Пережившего Вас, что ушли в одночасье
с печальной,
Но прекрасной, как детская сказка,
страной!
Под вечер навалится… В пору не жить.
Ухабы беды превращаются в горы.
И мытарь – летучею мышью кружит.
И входит печаль за замки и заборы.
И шелест химер прозвучал за оградой.
И звёзды не бросят на землю луча
Утешной отрадой, последней отрадой.
А сердце стучится всё глуше, всё реже…
Россия – одна! И не будет Рассей
Средь пальм и кипящих волной побережий.
Стакан, огранив полукружием хлеба,
Коль скоро родные тебя позовут,
Ты должен подняться в холодное небо!
И встречи с грядущим не горькими были,
За всё заплати и не делай долги,
Оставь пятаки бесполезные в пыли.
Светило ушло за леса и просёлки.
Но там, за покосами, в облаке ржи,
Кричат перепёлки, зовут перепёлки.
Со взглядом бессонным, из призрачной дали,
Ты к ним возвратишься пунктиром строки,
Певца непонятной, закатной печали.
И СХОДНЯ…
На судьбой предписанные круги
Возвращаться сызнова пора…
Рухнули снега по всей округе,
Заморозки плачут средь двора.
Вздрогнули от схода талых вод.
Что случилось? Почему сегодня,
Словно в сказке, светел небосвод?
Не приемлет взрослой суеты.
Жизнь была крылата и прекрасна –
До последней, сумрачной черты…
Чтобы встретить окончанье дня,
В Малино, Фирсановку и Сходню
Выправи билет, мечту храня –
Оказаться в царстве первоцвета,
Что весною раздвигает лёд.
За которым – май, а после – лето
Непременно вовремя придёт.
Остальное – суета сует…
В том краю весны осталась мама.
И увял последний первоцвет.
Руза, недале – Смоленщина
Там – в предназначенный час,
Самая лучшая женщина –
Мама моя родилась.
К тучам взлетала листва,
И опускалась пелёнами
В праздник её рождества –
В лужи покрытые льдом.
Под небесами угрюмыми
Прятался рубленый дом…
Русских, родных палестин.
Сколько же было положено
Сил, чтоб поднялся твой сын,
Со стихотворной строкой…
В облаке белого ладана
Ты обрела свой покой…
Слёзы ронять по утрам.
Я, озираясь потерянно,
Молча проминую храм.
В стоги, где сено свежо.
Весть мне пошлёшь – чёрным вороном,
Иль – быстрокрылым стрижом
Там, где в садах золотых,
Женщины самые лучшие
Скрыты от взоров земных.
Из невозвратной дали,
Светят глаза материнские
Звёздами вечной любви!
В день Успенья: тихо, тихо, тихо
Облетают жёлтые леса.
Вызревает густо облепиха,
Падая в окно на край листа
На которой пёрышком скребя,
Купленном в КООП Универмаге,
Я пишу – надеясь и любя!
И полны лесной водой колодцы,
И стоят бадейки вдоль скамьи…
Трудно с одиночеством бороться,
Если годы минули твои…
До заветных тёсаных ворот,
Где Нижегородка с кротким взглядом –
Взглядом Богоматери живёт.
Промелькнёт изгиб её руки…
Свете тихий, свете безмятежный
Пролился на таинство строки
Осенин, начавших краткий пост.
Той, что я с утра читаю маме,
Забредя с цветами на погост…
Всколыхнут ветра тугую тишь…
– Мама, может на ЕЁ Успенье
Сына одинокого простишь?
Разрешишь окончить жизнь в любви?..
Трудно с одиночеством бороться,
Даже если годы – не твои.
Снегопадом душу замели…
И лежит на всём Успенья бремя,
Лествицею – в небо от земли!
Задыхаюсь от нежности к этим годам,
И в былое опять возвращаюсь упрямо…
В нём – цвели георгины по дачным садам,
И спускалась с крыльца синеглазая мама.
И скрипели под шагом сандалий ступени.
И взлетал поутру херувим-махаон
На процветшие гроздья махровой сирени.
До вершины сосны, подпирающей небо,
Охраняющей лучшие годы мои
С молоком и краюхою тёплого хлеба.
И царапиной, честно полученной в драке.
С летним зноем в канун приближенья
грозы,
И любовью навек к самой первой собаке.
Где в затменье мелькают недобрые лица.
Где проносятся стаи кладбищенских сов...
Но легла на бумагу годов вереница
Да не uмут они ни сомненья, ни срама…
Я несу их на холм, к заповедным цветам,
Под которыми ждёт синеглазая мама.
Андрей Шацков
Комментарии:
Статьи по теме:
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий