Свеча Русской Любви

…По тому узнают все, что вы Мои ученики,

  Проезжая на своём тысяче-летнем осле по Руси ныне-шней, вечный странник заботник народный Ходжа Насреддин увидел необъятные поля, схваченные диким бурьяном, и в бурьяне погрязшие затонувшие покорные, и от покорности павшие в бурьян, и ставшие бурьяном деревни и града…
  Там шёл по бурьяну старик в старой русской льняной косоворотке с алыми вышитыми петухами, в сапогах яловых, с острой косой – дед Стриж из псковской деревни Синего Николы и пел, окая по-северному дурным, косым голосом…

  — Ах, бурьян-поля, ах, бурьян-деревни, ах, бурьян-города, ах,бурьян-человеки…Ах, Бурьян-Русь… Айда!
  Ах, русский брат мой! Бери бутыль самогона и иди в бурьян!.. Гойда!
  Ходжа приблизился к старцу и сказал:
  — Здравствуй русский дед!.. Песня твоя горькая, как бурьян…
  Разве коса для бурьяна, а не для травы коровьей, а не для пшениц кормильных?..
  Но где травы сенокосные? где коровы? где пшеницы русские? где жнецы? где косари?..
  Я проехал много дорог русских – везде бурьян забвенья…
  Только однажды увидел корову и от радости поцеловал её в мокрую улыбчивую морду…
  Одна корова молочная на всю Русь осталась что ли?..
  А кто ж напоит деток русских сирот бездонно голодных?
  Они-то грудные сосунки у солончаковых сосков русских голодных матерей в чём повинны?.. Иль в коммунизме?
  А где русские человеки? иль и их покрыл победный бурьян?
  Иль русские на дне трав?..
  Дед Стриж сказал, повергая, руша старой острой косой желчный, непокорный, волокнистый бурьян:
 
  2
  — Мы стали не русские… мы стали трусские…
  Мы боимся дьявола, а не Бога
  Мы боимся сатанинской, чужеродной власти
  Мы не смиренные – мы трусливые
  Мы не святые – мы пианые
  Мы не распятые – мы пианые
  Мы не убитые! не усопшие! не сонные! не спящие – мы трусы пианые! пианые
  Мы потеряли любовь друг к другу на наших необъятных землях…
 
  На наших лютых ветрах, от наших бесконечных бед погасла Свеча Русской Любви друг к другу…
  Чадит на всю Русь Свеча Любви Русской, потушенная водкой мужей и слезами жён, хотя уже и жёны многие ходят во пьянство погружённые…
  Реки водки превзошли реки Руси……
   А нам, русским, надо возжечь, восстановить эту Тысячелетнюю Свечу Любви к родному русскому народу, к русскому человеку, что стоит в неслыханной беде, как по горло в ледяной талой воде…
  Надо добыть со дна наших забубённых, заблудших, засыпанных прахом водки, лжи и суеты Душ, эту Святую Любовь друг к другу…
  Как добывают родниковую сокровенную воду из глубинного колодезя сокровенного…
  Как очищают от поздних наслоений Древний Лик на фресках церквей и на древлих иконах…
  Эта Святая живородящая Любовь живёт в нас – она лишь засыпана прахом и тленом наших бед, войн, лжи, блуда, гордыни, пьянства и одиночества…
  Дед Стриж вздохнул, положил малую косу на бурьян неоглядный…
  — Надо нам перестать судить в тёмном гневе русского брата нашего: этот – пьяница, этот – вор, этот – злодей, этот – предатель, этот – лентяй, этот – глупец…
  Не нам судить друг друга…
  Господь судит, оставим суд друг над другом – Господу нашему, а не человеку…
  Будем говорить только о любви к русским…
 
  3
  Дед передохнул:
  — Надо нам, как мудрым пятитысячелетним иудеям, безраздельно, по-матерински нежно, бессудно любить лелеять друг друга… до слёз умиленья… Воистину!..
  Иудеи ставят любовь к своему народу превыше всего.
  Превыше даже любви к Богу, ибо кто видел Бога, а твой народ живой ходит и дышит близ тебя…
  Иудей, встречая иудея в океане народов, вмиг узнаёт и любит его, а мы, русские, в реке нашей не видим, не любим друг друга…
  Всякий русский в любую минуту готов судить ближнего – и не чтит смиренно старшего и мудрого, даже священника, а слышит только себя…
  От огромных наших одиноких просторов что ли беспредельная гордыня такая?..
 
  Даже инородцев мы любим, жалеем больше, чем своих…
  Истинно сказал некий острослов, коих в наше обезьянье время развелось множество: «Гитлер идёт, а мы в окопе спорим и избиваем, испепеляем друг друга…»
  Да… Доизбивались!.. Доиспепелялись…
 
  Дед вдруг воскричал в необъятном глухом бурьяне, словно вся Русь слушала его:
  — Русский, полюби русского! Помоги русскому! Подними русского! Улыбнись русскому!..
  Как мать дитя полюби…
  А не суди… не бей своих в родном окопе…
  Дед устал и уже шептал, а пальцы бугристые мускулистые его, умелые пальцы крестьянина, вырывали из земли бурьян с корнем:
  — Если ты, русский, истинно, колодезно, жертвенно полюбишь русского – только тогда! – только тогда! – ты искренне полюбишь и другие народы, а не будешь по-рабски завидовать им иль по-барски презирать…
  О брат, если ты не любишь народ свой, то как же ты можешь любить другие народы?..
  …Ходжа понял, что дед устал от одиночества в несметном бурьяне и хочет всласть выговориться, как Пророк в пустыне…
  А дед шептал:
  — Русский человек – самый одинокий человек на земле…
 
  4
  Сказано, что перед Богом «нет ни эллина, ни иудея…»
  Но вначале надо стать эллином, иль иудеем, иль русским, а не безродным, беспочвенным сиротой-скитальцем… слепым туристом в кочевом автобусе…
  И тогда взывать к Богу!.. Воистину!..
  И тогда на каком языке Господь будет говорить с тобой?..
  На русском!..
  А как Господь с небес узнает русского?..
  По одежде… по косоворотке моей с алыми петухами…
 
  Тогда Ходжа сказал задумчиво:
  — Истина – выше нации… выше народа…
  Но любовь – выше истины…
  Любовь – и есть истина…
  Телевиденье, радио, телефон, интернет, водка, мак – это диавольская подмена живого общенья, живой божьей человеческой любви…
  Это онанизм, рукоблудье – вместо любви…
  Это дружба с шайтаном, а не с Аллахом…
 
  Тут дед вольно, облегченно улыбнулся Ходже:
  — Только от этой любви мы спасёмся, сплотимся, как на войне.
  А нынче на Руси – война – тайная, лютая, подземная… мор русский, какого не было тысячу лет…
  А когда полюбим друг друга – тогда погоним с земли нашей нутряных ворогов, и уберём бурьяны, и землю родную очистим для пашни…
  И побьём все бутыли с сатанинской водкой – гляди, брат русский – сколько этих бутылей дьявольских глядит на тебя во всех пустых голодных магазинах!..
  И вот если ты выльешь это зелье на траву – увидишь, что и трава почернеет, пожухнет, сгорит, а что же ты творишь с богоданной плотью своей?..
  Иль тленная милая плоть сильней бурьяна?..
 
  Дед опять плеснул руками и закричал в пустынное поле:
  — Эй!.. Да! А пока бутыль кривого самогона победила Русь Святую.
 
  Бутыль самогона – это лютое одиночество и мы живём в одиночестве, ибо пьяница любит только свой хмель, свой дурман, свою нутряную кишку со сладким ядом…
 
  5
  А одиночество хуже смерти, ибо в смерти ты вместе с усопшими на погосте уповаешь, надеешься, а в городах и в деревнях русских мы обнажённо, люто, пьяно одиноки от водки…
  Водка – это одиночество, а одиночество – хуже могилы…
  …Дед опять воспалился, возъярился и замахал, заплескал руками на всё поле, на всю Русь молчащую:
  — Воистину! Была Русь Святая, а стала Русь Пианая…
  Была Русь Святая, а стала Русь самогонная, уходящая во травы…
  Была Русь Святая, а стала травяная…
  Была Русь Христа, а стала Русь бурьяна…
 
  Гляди, русский повальный, необъятный мой брат пианица – уже и волосы на твоей заблудшей голове – уже трава забвенья…
  Уже не волосы на твоей хмельной голове, а дикие бурьяны…
  О Боже! Да доколе?..
  Тут дед поник, сокрушился, руки его опали, усмирились…
  Но тут в поле повеяло дымом и чадом, и дряхлый осёл Ходжи тревожно поднял жемчужную голову, и дрёмные глаза его уже слезились, чуя беду…
  Тогда дед Стриж сказал обречённо, словно стало ему неловко от слов его горячих и странных для старца:
  — Лесной пожар опять бушует где-то…
  Мы тут устали от лесных пожаров…
  Брошенные леса обиженно, повально горят без человеческой ласки и заботы…
  Дерево – оно живое… и любит, когда его гладят по коре… как дитя по головке…
  А кто на Руси нынешней будет печься о деревьях, когда и человеков забыли…
 
  Но огонь и чад приближались по полю тёмной пожирающей стеной, и ели глаза, и душу жгли…
  Страшно, томительно стало в поле… Опасно…
  И тут вдали, в поле, в пламени необъятном явился Всадник на белом Осле и осёл Ходжи учуял его и стал трубить ему, учуяв древнего четвероногого собрата…
 
  6
  А Всадник вдали размахивал на все поле пылающей, слепящей Свечой, словно горящей звездой иль молнией, и Ходжа подивился, как огонь не опаляет Его насмерть…
  Огонь Свечи был необъятным…
 
  За тысячи лет своих странствий по земле Ходжа не видел такой Свечи и такого рукотворного Огня… О!..
  Но тут тьма нашла на поле русское, и на старца деда Стрижа, и на Ходжу, и на осла его трубящего…
  И в ночи от Свечи звёзды яро горели, бежали в огне бурьяны…
  И озаряли стремительно павшую, как убитая птица, ночь ночь…
  Тогда тысячелетний Ходжа сказал во тьме притихшему деду:
  — Я знаю этот Огонь, который Господь опускает на народы грешные…
  Насмотрелся я в веках… Ноздри мои полны такого огня, дыма и чада…
  А дед Стриж перекрестился и зашептал быстро, сбивчиво:
  — Это наш родной Батюшка пришёл… Заждались Его мы, русские… Когда человеки уже не могут бороться с бесами — тогда Сам Господь приходит Живой с Огнём…
  Спас Ярое Око… Спас Огнь… Спас Меч…Он Огонь принёс на Русь…
  И этот Огнь попалит все бурьяны…
  И всех пианых человеков, в бурьянах лежащих, осветит и попалит…
  Да смертно жаль их…
  И дед побежал по ещё не горящим бурьянам, чтобы поднять, упасти всех пианых, спящих, потерявшихся, заблудших, веру потерявших…
  А таких было множество… лежащих в бурьянах…
  Вся Русь в бурьянах…
 
  И Ходжа пошёл с ним…
 
  А дед шептал, страдал, маялся:
  — О, Русь бурьяна…
  О, Огнь Христа Тебя попаляет… озаряет…
  Да жаль трусливых, спящих, заблудших, слепых, обманутых, пианых…
  А их больше, чем горящих бурьянов…
 
  Тогда Ходжа сказал деду Стрижу:
  — Это Господь принёс Свечу Любви, чтоб попалить бурьяны и открыть землю для тучной долгожданной пашни…
 
  7
  Чтобы поднять, осветить, озарить всех падших, пианых, спящих и несчастных…
  Это Свеча Любви, а не Свеча пожара…
  Это Свеча, а не Меч…
 
  Воистину Свеча Любви Русской в Перстах Спаса Русь Святую озаряет, упасает, из бурьяна поднимает…
  Блаже!..
  Тут дед Стриж зарыдал блаженно радостно:
  — Это Батюшка… Спаситель Иисус наш родной вечный Батюшка пришёл…
  Опять Он прощает, поднимает, любит нас, русских, объятых блудом, страхом, пьянством и бурьяном…
  Дед Стриж рыдал, всхлипывал в горящем поле русском…
  И алые вышитые петухи на его льняной косоворотке вымокли от его счастливых слёз…
  И почудилось деду, что запели они, как петухи гефсиманские…
 
  Русь! Петухи поют…
  Пора подниматься…
 
  Свеча Русской Любви пылает…

Материал публикуется
в авторской редакции.