Комментариев пока нет
Рубрика: Без рубрики
01.07.2011
Розовая кошка
В минувшем июне в Московском государственном университете состоялась международная научная конференция, организованная кафедрой политической экономии экономического факультета, Институтом экономики РАН, фондами Фридриха Эберта и «Альтернатива». Она была посвящена 90-летию новой экономической политики в свете проблем ХХI века. Доклад на тему «НЭП и реформы в Китае» представил постоянный автор нашей газеты доктор экономических наук, профессор Международного университета в Москве Георгий Николаевич Цаголов. Сегодня мы публикуем текст его выступления.
Посетившего недавно Россию главу Китайской Народной Республики Ху Цзиньтау окружали особым вниманием. С подчёркнутыми почестями принимали генсека компартии азиатской страны в Кремле и Белом доме, а на 15-м Петербургском международном экономическом форуме ни у кого не вызывало сомнений — кто является главным гостем. Это, впрочем, никого не удивляло. Мировые СМИ с прошлой осени называют его самым могущественным на Земле человеком: в ноябрьском номере американского журнала Forbes, опубликовавшего тогда рейтинг влиятельнейших людей планеты, председатель КНР был помещен на первое место, а президент США Барак Обама – на второе. Годом ранее всё обстояло наоборот. Основным фактором рокировки стали последствия глобального финансово-экономического кризиса, по-разному воздействовавшего на судьбы двух мировых держав.
Тесные отношения между Китаем и Россией строятся сегодня не на идеологии, а взаимном интересе. Страны нужны друг другу как союзники в деле построения многополярного мира. Они стали важными экономическими партнерами. В российском внешнеторговом обороте за прошлый год южный сосед лидировал среди всех других государств.
Выдающиеся экономические успехи Китая общепризнанны. За последние тридцать лет ВВП Поднебесной рос рекордными — в среднем на 10% в год — темпами и увеличился почти в двадцать раз. Ныне это вторая после США экономика мира и первая по размерам экспорта. За Китаем, как когда-то за Англией, твердо закрепилась слава «мировой промышленной мастерской». Причем если раньше китайские товары ассоциировались с низким качеством, то в последнее время они известны как «недорогие, но качественные». В стране с нуля была создана собственная автомобильная промышленность, и уже два года как Китай занимает на этом богатейшем рынке первое место, обогнав США и Японию и производя в год 18,65 миллиона машин. Из них сами китайцы покупают больше половины, а остальное экспортируют.
В задачи текущего 12-го пятилетнего плана входит превращение страны в мировой инновационный центр. Число учёных в Китае достигло полутора миллиона человек — не уступают США, а среди производимых товаров оказывается всё больше высокотехнологичной продукции. Компьютер «Тяньхэ» («Млечный путь») — самый быстродействующий в мире. Китайцы уже сделали пробный запуск истребителя пятого поколения J-20 и направляют в космос людей. Китай — мировой лидер в сфере изготовления изделий солнечной энергетики, которая сейчас находится в стадии, сравнимой с той, в которой 12—15 лет назад пребывала индустрия мобильных телефонов. Рекордные золотовалютные резервы Китая перевалили за 3 трлн долларов.
Сверкающие небоскребы Шанхая, других разрастающихся старых и новых мегаполисов всё выше поднимают голову. Страну избороздили высокоскоростные железные дороги и ультрасовременные автобаны. Жизненный уровень китайцев непрестанно возрастает. И хотя по душевому ВВП Китай с его почти полуторамиллиардным населением значительно отстаёт от развитых стран Европы и Америки, а бедность всё ещё охватывает десятки миллионов человек, тенденция к улучшению ситуации однозначна. Средняя продолжительность жизни повысилась до 73 лет, а в Пекине и Шанхае — и того более.
Бурный рост китайской экономики зиждется на высоких долях инвестиций в ВВП, превышающих 40%. А они опираются на высокую норму сбережений, достигающих почти половины ВВП. Причём доминирующими теперь уже являются сбережения частного сектора (население обеспечивает 21% ВВП, корпоративный сектор – более 20%, государство – около 7,5%).
В кризисный период 2009—2010 годов китайское правительство стимулировало экономику страны посредством вливания в нее 600 млрд долларов, что компенсировало потери на внешних рынках, оттока из страны иностранного капитала и за счет которой было создано значительное количество рабочих мест по всей стране. В итоге КНР становится главным двигателем мировой экономики.
Сейчас по объему ВВП — 4,9 трлн долларов — Китай заметно отстает от США — 14,2 трлн долларов. Но если оба государства будут развиваться такими темпами, как сегодня (10% и 2%), то через 10 лет Китай догонит Америку. Нельзя забывать и о том, что у США накопился огромный, равный примерно объему ВВП страны государственный долг, а у Китая его не только нет, но он еще и является их основным кредитором, владея американскими казначейскими облигациями на 1 триллион долларов.
Характерный штрих: дочь президента США Барака Обамы интенсивно изучает китайский язык. Во время январского визита председателя КНР в США она присутствовала на приёме в Белом доме и со своими одноклассниками приветствовала высокого гостя на его родном языке. Вот уже пять лет как в американском политическом лексиконе имеет широкое хождение термин Chimerica (China + America), означающий нарождающийся союз двух супердержав, ведущих между собой на равных диалог о судьбах мира и осуществляющих его раздел на сферы влияния.
А сравнительно недавно немало шума за океаном наделал ролик, в котором китайский профессор, несколько напоминающий молодого Мао Цзэдуна, в далеком 2030 году рассказывает студентам о «закате американской цивилизации» из-за «отказа от ценностей, которые сделали её великой». «Мы владели большей частью американского долга, и теперь они работают на нас», — зловеще вещает он под аплодисменты китайских учащихся.
После того как с конца 1970-х годов в Китае начались радикальные экономические реформы, некоторые ученые у нас окрестили их «китайским изданием НЭП». Подобные взгляды нередко встречаются и в наши дни. В газете «Правда», например, за 31 марта текущего года доктор экономических наук Олег Черковец в статье «НЭП-2 реализовали в Китае» считает, что «в КНР «социалистическая рыночная экономика» и есть «китайский НЭП» как путь и одновременно как этап построения социализма». Но так ли это?
То, что схожесть есть, не вызывает сомнений. И в России, и в Китае их архитекторами были великие революционеры: Ленин и Дэн Сяопин. И в России, и в Китае они мыслились как использование капитализма для строительства социализма. Как и в России, так и в Китае левые радикалы упрекали власти в предательстве социализма, капиталистическом перерождении и капитуляции. Как и в России, так и в Китае реформы дали быстрый экономический эффект. Как и в России, так и в Китае при этом возникло немало трудностей и проблем.
И все же китайские преобразования принципиально отличны от НЭП.
По времени. В Поднебесной они продолжаются уже свыше 30 лет и рассчитаны на период, охватывающий «жизнь десятков поколений людей». НЭП в России как известно, занял сравнительно небольшое время — 1921—1927 гг.
По классовому подходу. Несмотря на то что китайские политики и экономисты широко используют труды Маркса и Ленина, рассуждения об эксплуатации человека человеком задвинуты ими на задний план, а главным критерием эффективности перемен служит развитие производительных сил и улучшение благосостояния большинства людей. Концепция НЭП исходила из наличия антагонистического противоречия между буржуазией и пролетариатом и была пронизана классовым духом. Вождь мирового пролетариата ни на минуту не выпускал из поля зрения вопрос — кто кого? Он рассуждал категориями «штурма» и «осады крепости». Если «кавалеристская атака» на капитал поставила страну на грань экономической катастрофы, но не привела к успеху, то, считал он, необходимо временное отступление для продолжения начатого дела. Ничего такого в Китае нет. В Коммунистическую партию принимают миллионеров, а каждый пятый миллиардер страны входит в состав влиятельного Всекитайского собрания народных представителей.
По пониманию социализма. Руководство КПСС рассматривало НЭП как составную часть переходного периода от капитализма к социализму в России (1917—1936 гг.). Завершение его означало полное вытеснение частных и капиталистических укладов из экономики и безраздельное господство общенародного государственного и кооперативного хозяйствования. Между тем частные и капиталистические формы собственности представляются органическими атрибутами «китайского социализма». Это явный отход от понимания социализма в классическом марксистско-ленинском смысле.
Впрочем, многим западным и нашим аналитикам дело представляется совершенно в другом свете. Они уверяют, что успехи Китая объясняются переходом от социализма к капитализму, или «от плана к рынку». При одобрении самого тренда нередко подвергается критике «замедленный темп рыночных преобразований», а сохранение в экономике в качестве ее стержневой основы планового макрорегулирования не замечают или не желают замечать. Такой позиции придерживаются и связанные с Мировым банком авторы книги «Китайское чудо». Разделяет её и автор предисловия к русскому изданию работы доктор экономических наук, заместитель директора Института Дальнего Востока РАН Андрей Островский.
Совершенно иначе видится ситуация с крайне левого фланга. В недавней статье блоггера Людмилы Прибытковой, озаглавленной «Не называйте Китай социалистическим» читаем: «Просматривая прессу социал-демократической партии России КПРФ, везде рядом со словом Китай стоит прилагательное «социалистический». И восторгам по поводу «грандиозных успехов» в экономике нет конца. Но Китай давно не социалистическая страна, а экономическое развитие не синоним социалистического, так зачем же читателям пудрить мозги явной ложью… Хотя, если вдуматься, такая дезинформация вполне объяснима. Партия оппортуниста Зюганова сама за «улучшение» капитализма в России, а не за его ликвидацию. А чтобы не напугать и не оттолкнуть от себя политически малограмотный электорат, словечко «капитализм» вожди стараются не употреблять. Для нас же любимое выражение китайских товарищей о строительстве «социализма с китайской спецификой» давно ничего, кроме иронической улыбки, не вызывает. По Китаю уже более двадцати лет шагает КАПИТАЛИЗМ… с китайской спецификой… В «китаизированном марксизме» — полный отказ от основной идеи Манифеста Коммунистической партии: «Коммунисты могут выразить свою теорию одним положением — УНИЧТОЖЕНИЕ ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ». «Устарела» для китайских «товарищей» открытая Лениным закономерность, согласно которой сила капитализма заключается в «силе мелкого производства…, а мелкое производство рождает капитализм и буржуазию постоянно, ежедневно, ежечасно, стихийно и в массовом масштабе».
А как смотрят на перемены сами китайские руководители?
Ещё в разгар маоизма несколько представителей высшего эшелона лидеров КПК высказывались за необходимость «сохранения некоторых хвостов капитализма». В 1957 г. второй человек в государстве Лю Шаоци, например, говорил: «Что лучше: автомобиль или рикша? Несомненно, автомобиль. Однако в Пекине имеется еще множество маленьких переулков, в которые не может проехать автомобиль, но может проехать рикша. Уровень развития нашей страны невысок, социалистическая экономика не всегда может удовлетворять требованиям масс, поэтому необходимо дополнить её свободным рынком, частным хозяйством».
В 1961 г. будучи тогда генеральным секретарем ЦК КПК Дэн Сяопин, пытаясь внедрить материальную заинтересованность в деревне, где проживало и трудилось подавляющее большинство китайского населения, но не желая вступать в открытую полемику с председателем Мао Цзэдуном и поступаться идеологическими принципами, изрек ставшие крылатыми слова: «Не важно, какого цвета кошка, белая или чёрная, лишь бы она хорошо ловила мышей. Не важно, социализм или капитализм, главное, чтобы производство развивалось, а люди жили хорошо».
Позже во времена «великой пролетарской культурной революции» оба «ревизиониста» поплатились за эти и прочие вольности. Мао бросил клич: «Огонь по штабам!» Лю Шаоци бесследно исчез, а его молодую жену буквально растерзали и выбросили из окна. Во время проходивших по всей стране митингов раздавались призывы покончить и с «автором буржуазной теории о белых и чёрных кошках». А один из боевых девизов тех дней гласил: «Нужно бороться с Дэн Сяопином, с этой змеёй, плюющейся капиталистическим ядом». Хунвейбины скинули с третьего этажа сына Дэн Сяопина, переломавшего позвоночник и ставшего инвалидом. Сам же Дэн Сяопин провел под арестом два года, а потом был отправлен на «перевоспитание физическим трудом» в глухомань, где слесарничал на тракторном заводе.
После смерти Мао придя к власти, Дэн Сяопин ввел в оборот формулу «социализм с китайской спецификой», включающую в себя частную собственность и капиталистические элементы. В результате проводимых под его руководством реформ в стране развился весьма успешный и эффективный симбиоз различных экономических укладов при политическом руководстве КПК.
Китайцы называют свою страну Чжунго — Срединной империей, которую символизирует Великий Дракон. В течение тысячелетий в их сознании это государство представлялось единственным в мире оплотом подлинной культуры и цивилизации, а всех остальных они считали варварами. Часть их находилась под китайским влиянием — Япония, Корея, государства Индокитая, другие же — прежде всего северные и западные кочевники — казались совершенно дикими. Бывало, что всю страну завоевывали варвары, но от этого принципиально ничего не менялось — захватив власть, они довольно быстро воспринимали «самую совершенную основанную на учении Конфуция систему», а за несколько десятилетий или веков полностью теряли язык и культуру, и Китай вновь возрождался во всей своей красе и величии. Феодализма, в европейском смысле слова, в Китае никогда не было — практически всегда существовало централизованное государство, а чиновники-мандарины получали за службу императору землю, которую он всегда мог отнять.
Европейцев, впервые появившихся в Китае еще в конце ХVI века, китайцы долго воспринимали как очередных варваров — на этот раз с Дальнего Запада, способствовавших обогащению страны серебром в обмен на фарфор и шелк. Ситуация коренным образом изменилась лишь в начале ХIХ века, когда за китайские товары англичане начали поставлять индийский опиум. В Китае, особенно на юге, невиданный размах приобрела наркомания. На попытку императорского правительства запретить наркоторговлю «западные варвары» ответили двумя «опиумными войнами». Императорские флот и армия потерпели сокрушительные поражения, интервенты взяли Пекин, а гордая Срединная империя постепенно превратилась в полуколонию европейских государств. Британия, Франция, Германия, США и даже Япония, словно шакалы, урывали куски китайской территории, превращали те или иные провинции в зоны своего исключительного влияния, создавали в крупнейших приморских городах «сеттльменты» — кварталы, на которые не распространялась юрисдикция китайских властей. «Западные варвары» жестоко эксплуатировали и презирали китайцев.
А ведь было время, когда Китай в области научных открытий, технического новаторства, повышения производительности труда и накопления богатства занимал ведущее место и обладал самой мощной и развитой экономикой в мире. Еще 250—300 лет назад в сравнении с Китаем европейские страны в основном представляли собой аграрные территории. Но последовавшая промышленная революция изменила картину: Запад, воспользовавшись плодами научных открытий, осуществил экономический взлёт, а восточное государство древней цивилизации, родина пороха, сменило процветание на упадок и намного отстало от Европы и Америки. А беда, как известно, не приходит одна…
Длительная освободительная борьба китайского народа, сопровождавшаяся гражданской войной, завершилась победой коммунистов в 1949 г. Первое время Мао Цзэдун принял платформу «новой демократии», учитывающую необходимость длительного сосуществования различных классов китайского общества для мобилизации всех сил для достижения экономического прогресса. Он прямо указывал на «утопичность попыток построения социализма на развалинах полуфеодального и полуколониального общества без использования многоукладных хозяйственных структур». Но после смерти Сталина и особенно несогласованной с ним критики «культа личности» Хрущевым пересмотрел свои взгляды и ускорил продвижение к формальному обобществлению экономики. Китайский вождь надеялся завоевать на этом авторитет «лидера» в социалистическом мире и международном коммунистическом движении.
В 1958 году начался «большой скачок». Огромный революционный энтузиазм народа, пробудившегося от многовековой спячки, братская и масштабная помощь СССР, высокие темпы роста первой китайской пятилетки — эти успехи и достижения вскружили голову, создавая иллюзии возможности «прыжка в коммунизм». Мыслилось в срочном порядке многократно увеличить общественное производство, чтобы «догнать и перегнать Запад». Появившиеся за этим «народные коммуны» означали широкое насаждение военно-бюрократических методов организации труда и жизни населения, скоропалительную ломку социально-психологической обстановки в обществе. В них господствовала уравниловка, были обобществлены мелкий домашний скот, птица, домашняя утварь, ликвидированы приусадебные участки. Чем обернулся на практике лозунг «Три года упорного труда – десять тысяч лет счастья», известно. Промышленное производство к 1962 году сократилось почти вдвое по сравнению с 1960 годом. Сбор зерна стал ниже уровня 1952 года. Голод, олицетворяющий старый Китай, стал распространенным явлением в КНР. Вкупе с природными катаклизмами он свел в могилу около 30 млн человек. Затем последовала «культурная революция», окончательно дезорганизовавшая социальную жизнь.
В 1978 г. после смерти Мао Цзэдуна и разгрома его сторонников в лице «банды четырех» к власти приходит 74-летний чудом уцелевший Дэн Сяопин, представляющий лучшую часть старой гвардии революционеров, в своё время бесстрашно боровшихся с силами империализма и Гоминьданом. С того времени дела Дракона пошли круто в гору.
В Китае говорят: «Суждения выносятся лишь после того, как закрылась крышка гроба». Дэн Сяопин умер в 1997 г. в возрасте 93 лет. Хорошо знавший и многократно общавшийся с ним бывший госсекретарь США Генри Киссинджер так охарактеризовал его жизненный путь: «Редко встречается такой политический деятель, как Дэн Сяопин, которому удается достигнуть всех целей, поставленных на годы вперед. Это один из самых великих людей ХХ века». На ХV съезде КПК (1997) Дэн Сяопин был назван «Марксом современного Китая».
В реформах Дэн Сяопина многих поражает их неторопливость. Он всегда следовал принципу: переходить реку, нащупывая камни. Методам выгодной Западу «шоковой терапии» была противопоставлена «китайская гомеопатия». Создаётся впечатление, что он отлично знал, с чего начинать и что делать потом. А начинал он не с ломки политической системы, а с повышения эффективности экономики. И как будто твёрдо знал, что для верного курса корабля нужны не только паруса частного предпринимательства, но и штурвал государственного регулирования. Плановое хозяйство не рушилось, а становилось более эффективным. Он понимал, что начинать надо не с города, а села, чтобы как можно скорее накормить и одеть народ, потеснить бедность, минимизировать социальную цену реформ, дать миллионам людей на себе ощутить конкретную пользу от них. Он понимал и то, что не следует форсировать приватизацию госпредприятий, особенно естественных монополий, что нельзя допустить расхищения национального достояния, созданного коллективным трудом народа, а также природных богатств страны.
Вот почему экономические реформы в Китае начались с твердой, но не поспешной приватизации сельского хозяйства, что заняло 6—8 лет.
Если Ленин в России столкнулся с необходимостью перейти от продразверстки к продналогу, то перед Дэном встала другая задача — приватизации загнанного в «народные коммуны» крестьянства, составлявшего 80% населения страны. Какое-то время пресловутые коммуны продолжали формально существовать. Но вся земля была разделена между крестьянскими дворами, которые сдавали государству по фиксированным ценам определенное количество тех или иных продуктов. Что же выращивать на своей земле сверх того и как распорядиться полученной продукцией, становилось уже их делом. И вдобавок по своему усмотрению они могли заказывать и оплачивать (или не заказывать и не оплачивать) работу на своих участках тракторов, комбайнов и другой техники коммуны. При этом в разных провинциях огромной страны применялись свои формы организации отношений между крестьянами и коммунами — главное, чтобы они были эффективными. «Не важно, какого цвета кошка…». Поток капиталовложений полился по атрофированным артериям китайской экономики.
Затем решились «потрогать тигра за хвост» — взялись за реформу промышленности (1982—1990 гг.). Реформирование госсектора шло по принципу: «Держать крупное – отпускать мелкое». Государственная собственность не раздавалась налево и направо, а реорганизовалась на здоровых началах. Закрывались или продавались лишь убыточные предприятия, а рост национального капитала происходил в основном за счет образования новых предприятий и учреждений. Банковская сфера оставалась в руках государства и служила инструментом, направляющим модернизацию и инновационное развитие. Сегодня доля государства в ЖКХ, легкой промышленности, сельском хозяйстве и сфере торговли снизилась до 30%. Но в традиционных «естественных монополиях» и финансовом секторе госучастие составляет минимум 80%. Еще выше его уровень — почти 100% — в телекоммуникациях и СМИ.
Осторожно привлекались и инвестиции из-за рубежа: вначале зарубежных китайцев — «хуацяо», затем Запада, с сохранением рычагов контроля за их использованиям в руках КНР. Для этого вдоль морского побережья создавались специальные экономические зоны с льготным режимом для инвесторов. Иностранные предприятия создавали не только дополнительные рабочие места, но и повышали общий технологический уровень производства в стране.
Происходили и заметные идеологические сдвиги. Дэн говорил: «Бедность — не социализм. Мы бедны, поэтому социализма у нас нет. Экономическое развитие выше классовой борьбы». При этом до конца жизни Дэн не допускал мысли о капиталистическом перерождении страны. Его главной идеей являлась «социалистическая модернизация Китая». Он верил, что только социализм может спасти Китай и сделать его великой державой. И когда судьба намеченных им преобразований ставилась под угрозу, он проявлял твердость и несгибаемую волю.
Трагедия, разыгравшаяся на площади Тяньаньмэнь, свидетельствует, что его уступки капитализму всегда знали разумный предел. Тогда казалось, что рыночная экономика и монополия коммунистов на власть в дальнейшем существовать не смогут: или сворачивание реформ, или демократизация общественной жизни. Но это оказалось не так. С тех пор прошло уже больше двух десятилетий. А Китай и дальше развивается, широко используя рыночные механизмы под руководством КПК, создающей «гармоничное общество». «Преобразования Дэна – это попытка объединить прямо противоположное: государственную и частную собственность, Госплан и рыночную экономику, политическую диктатуру и культурную свободу. В целом это попытка объединить западный и марксистские миры, капитализм и социализм», — замечает американский исследователь Эван Солсбери.
И еще: Дэн Сяопин не стал чернить своего предшественника, а подчеркивал факт, что под его руководством Китай превратился из отсталой, полуфеодальной, полуколониальной страны в одну из ведущих мировых держав, хотя методы «культурной революции» признавал ошибочными: «Бремя ошибок Мао Цзэдуна меньше, чем его положительный вклад». Дэн Сяопин пользовался таким авторитетом, что руководил китайской «перестройкой», не занимая высших должностей, и, видимо, передал своим преемникам дух преданности коренным интересам своего народа и вытекающую из него необходимость периодической ротации власти. Нынешний 68-летний председатель КНР Ху Цзиньтао сменил своего предшественника Цзян Цзяминя в 2003 году, а в 2012 году уступит свое кресло следующему лидеру.
не похожие на наших
Политэкономическая картина китайского общества представляет собой пеструю мозаику, состоящую в основном из уживающихся между собой производственных отношений социализма и капитализма. Главным из действующих здесь законов социализма является закон планомерного, пропорционального развития, реализуемый в форме макроэкономического регулирования — долгосрочной стратегии развития, пятилеток и краткосрочных планов. Но в Китае одновременно с этим функционируют и многие закономерности капитализма, в том числе законы накопления капитала, его концентрации и централизации.
Одним из выражений последнего является социальное расслоение китайского общества, наличие гигантской пропасти между его бедными и богатыми слоями. Число миллионеров и миллиардеров систематически растет. Первых насчитывается на сегодняшний день 534,5 тысячи человек, вторых — 115.
Китайских миллиардеров в стране называют «да куань» (большие деньги). Они не похожи на наших олигархов, получивших общенародную собственность задарма и по распределению. Совокупные состояния китайских миллиардеров (230,4 млрд долларов) почти в два раза меньше совокупного состояния отечественной «золотой сотни». Большинство китайских миллиардеров изобретатели и новаторы в тех или иных отраслях. Почти все они так или иначе участвовали в модернизации бывшего отсталого аграрного континента.
Самым богатым человеком Китая является 42-летний Робен Ли, состояние которого сейчас оценивают в 9,4 млрд долларов, что поставило бы его на 15-е место в рейтинге русского «Форбса». Компьютерщик Робен Ли долгое время работал в США, в одной из первых поисковых систем Infoseek в Кремниевой долине. Там он получил патент на свое изобретение, ставшее основой его дальнейшего бизнеса на своей родине, где он успешно применил открытые им технологии создания поисковых алгоритмов и составления рейтингов получаемых результатов. На сегодняшний день Baidu.com — лидирующая поисковая система, занимающая 70% соответствующего китайского рынка.
Успешная карьера бизнес-леди была до недавнего времени довольно редким явлением в консервативном китайском обществе. Теперь это не так. Дочь армейского офицера Йень Чун, накопив первые 4 тыс. долларов, в 1985 году приехала в Гонконг. Там она основала компанию, импортировавшую макулатуру, а через пять лет перебазировалась с мужем в Калифорнию, где основала завод по переработке бумажных отходов. Готовая продукция поставлялась в Китай. В 1995 году Йень вернулась в Китай, чтобы вместе с братом и мужем открыть производство на родине. В 2006 году акции компании, получившей название Nine Dragons Paper, стали торговаться на бирже. Ныне — это крупнейший в мире производитель упаковочного картона. Сегодня её состояние оценивается в 3,5 млрд долларов. Когда кто-либо достает из коробки новый DVD-плеер, Йень Чун становится еще чуть богаче.
Магистр лазерной физики Ши Чженгронг организовал фирму Suntech Power, действующую в секторе альтернативной солнечной энергетики. На сегодняшний день ученый предприниматель заработал уже более 2 млрд долларов и не без оснований надеется на дальнейшее процветание своего рынка.
Китайские богачи не диктуют политику государству и КПК. Неслучайно в китайском политическом лексиконе нет понятия «олигарх». Скорее наоборот, власти устанавливают правила игры и следят за их исполнением. И если нормы не соблюдаются — следует строгое наказание.
В середине 1990-х в Китае появились последователи Сергея Мавроди и его МММ. Был создан инвестиционный фонд якобы с благородной целью: наладить в стране производство одноразовых шприцев. По канонам финансовой пирамиды создатели фонда предложили вкладчикам высокий доход. Деньги потекли рекой. Но китайские правоохранительные органы быстро раскусили аферу. Трое создателей фонда были отданы под суд и публично расстреляны перед народом. После этого ни одной новой пирамиды в Китае не возникало. К высшей мере привлекаются и чиновники за крупные взятки. За последние десять лет за коррупцию в Китае было казнено 10 тысяч чиновников, включая бывшего вице-мэра Пекина Лю Чжихуа. Всего же за годы реформ в Китае к уголовной ответственности было привлечено около миллиона сотрудников партийно-государственного аппарата.
По данным специалистов Всемирного банка, за гранью бедности, которая определяется ими доходом 1,25 доллара в день, на Земле живут 1,4 млрд человек. Они же отмечают, что из всех стран мира успешнее всего с проблемой нищеты справляется Китай. В 1981 году в соответствии с их критериями за чертой бедности там находилось 600 млн жителей, в 2005 году это число упало до 207 млн человек, а в настоящее время сократилось до 40 млн. С 1978 года базовый оклад китайских рабочих в среднем удваивался за каждые пять лет. Государство увеличивает и объемы инвестиций в сферы социального страхования и здравоохранения. Правда, значительная часть населения, особенно сельского, не охвачена пенсионной системой. Но в городе ею пользуется 235 млн человек, системой страхования по безработице — 127 млн человек (при увольнении с работы можно до двух лет получать деньги – небольшие, но жить на них можно), системой медицинского страхования в городах — 165 млн человек, страхования от несчастных случаев на производстве – 149 млн человек. В деревнях также имеются те или иные «социальные обеспечения»: бедным семьям доплачивают из местных бюджетов. В итоге бедность непрестанно отступает.
В сентябре прошлого года специалисты Азиатского банка развития обнародовали данные, согласно которым численность среднего класса в Китае достигла 817 млн человек. По мнению большинства китайских специалистов, эти данные завышены и к этой категории следует относить примерно 20—25% всего населения, т.е., 270—335 млн человек — тех, чей годовой доход составляет около 12 тыс. долларов. Между тем еще в 2004 году к среднему классу принадлежало лишь 12% населения страны. Следует учитывать, что в Китае покупательная способность доллара в несколько раз выше, чем в Европе и США. В состав среднего класса Китая входят чиновники, владельцы малого и среднего бизнеса, высококвалифицированные специалисты — инженеры и программисты.
В основе роста среднего класса Китая — быстрое развитие экономики страны, ускорившее накопление общественного богатства, в результате чего и появилась группа с доходами высокого уровня. Другими факторами служат рост числа образованных людей и увеличение городского населения. Многие западные и китайские эксперты прогнозируют, что через 20—30 лет доля среднего класса в Китае достигнет 60%, а его численность — 800—900 млн человек. По абсолютной численности среднего класса Китай и сегодня уже стоит на первом месте в мире.
Прошло 50 лет с тех пор как Дэн Сяопин впервые употребил хорошо знакомую ему с детства сычуанскую поговорку о «хорошей кошке» (Сычуань — провинция, где родился будущий великий реформатор. — Прим. редакции). В дальнейшем он и его последователи подвели под неё теорию «социализма с китайской спецификой». Верна ли она? И да, и нет.
Да – поскольку в Китае была найдена такая форма экономических отношений, которая способствовала наиболее быстрому развитию производительных сил страны и отвечала коренным интересам подавляющего большинства её миллиардного народа. И в этом также имеющем под собой основание понимании социализма – ответ утвердительный.
Нет — поскольку в классическом понимании в Поднебесной утвердился плодотворный симбиоз социализма с капитализмом, давно уже называемый в экономической науке конвергенцией. В таком смешанном обществе дело не может обходиться без серьезных противоречий, ибо под одной крышей одновременно действуют разные законы и регуляторы: общественные и частные, плановые и рыночные, социалистические и капиталистические. И называть эту комбинацию социализмом — значит поступаться истиной. С тактической и политической точек зрения такую позицию можно понять. Но она не имеет теоретического оправдания. Как подмечает многолетний исследователь-китаевед, доктор экономических наук, профессор Элеонора Пивоварова: «Фактически за годы реформ Китай создал конвергентную по своей сути «смешанную экономику», которую и называют «социализмом с китайской спецификой», ибо ни в классический, ни в «нэповский социализм» эта экономика не вписывается…».
С прежних точек зрения, Ленина в частности, такое конвергентное общество не может быть долговечным, так как в нём заложены непримиримые антагонизмы. Но практика показала, что это возможно и даже необходимо. Именно такой умело поддерживаемый баланс приводит в Китае к оптимальным результатам на протяжении уже почти трети века. И по их планам продлится ещё на века. Христофор Колумб искал короткий путь в Индию, а открыл Америку. Дэн Сяопин и его последователи, следуя по пути поиска оптимальных форм устройства для их страны, пришли к смешанному обществу. До них к конвергентной гавани, но с другой стороны, пришвартовались Швеция и многие другие успешные страны в современном мире.
Не является ли такого рода политэкономическая модель новой наиболее прогрессивной формацией, идущей на смену капитализма и социализма? И не являют ли китайцы в таком случае своим примером прообраз желанного в будущем социального устройства мира? Не исключено, что да. Ибо рано или поздно отстающие от других в своем развитии государства и их правители задумаются о «цвете кошки». А он местами красно-социалистический, а отчасти и бело-капиталистический. В целом же он комбинированный, смешанный — розовый.
Профессор Георгий ЦАГОЛОВ
Комментарии:
Статьи по теме:
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий