Россия дальше Енисея

* * *
Ночью стороной прошла гроза,
Обронив в лесу вязанку грома.
Покажусь ли маме на глаза,
Коль бежал родительского дома?

Что мне Русь — Непрядвы берега?
Церковь ли Угоднику Миколе?
Где молиться стал бы за врага,
Если с ним я не на ратном поле.

Что мне вера — свечка для души?
Что мне святость — келия
монаха?

Или же в музее за гроши
Приложиться к Шапке Мономаха?

Что с того, что выберу музей,
Где держава в инвентарных бирках,
Всё равно, что песню без друзей
Предпочту, тем паче на поминках.

Не впервой, кто б нас ни заказал,
Жить судьбой прифронтового
дома,
Родина тебе, пока гроза
По пути не растеряла грома.

* * *
Где берегом вдоль озера дорога
Преследует один и тот же путь,
Там устаёт душить меня тревога,
Которой мне уже не обмануть
Пенальчиком с таблеткой
валерьяны,
Что затерялся в недрах пиджака.
И не худые вроде бы карманы,
Да всё впустую возится рука.
Становимся ли мудрыми с годами?
Что до меня, собой не похвалюсь:
Вчерашнее чуть пережив цунами,
И завтрашней волне не помолюсь.
Не потому ли так самоуверен,
Что на Руси ещё в почёте Бог,
И ей одной и был и буду верен,
Хотя уходит почва из-под ног.
Доколе мне, как в детстве
с пацанами,
Глаза зажмурив, каждый раз
водить,
И ледяным ошпарившись цунами
В слепой игре, души не повредить.

* * *
Всех, сподобился кто обидеть
Нас и в праздники, и постом,
Заречёмся ли ненавидеть,
Раз уж следуем за Христом?

Раз уж лучшего нет предлога,
Чтобы с краю и в стороне
Затерялась моя берлога
В ошалевшей от пуль стране.

Раз уж грешный (не смог иначе)
Припаду ко святым образам
И о русской юдоли заплачу
И о тех, кто не верит слезам.

* * *
Я ходил попрощаться с Манежем,
А по сути — горевшей Москвой,
Где случается реже и реже
Мне идти с Поварской к Моховой.

Я устал от весёленькой пляски
Лабиринта неоновых свеч,
И, косясь на холодные краски,
Узнавать полурусскую речь.
Не случается видеть мне реже
Как ликует огня киноварь,
И не встретить хоть раз
на Манеже
В переходах бездомную тварь.

* * *
Мне странно видеть в декабре
Беспечных уток,
Когда гляжу в календаре,
Что меньше суток
Жить до Николиного дня
В замшелых тучах,
Что, как сварливая родня
Смиренью учат.
Погоде радуясь любой,
Не выбирая,
С ней опечалован судьбой
Родного края,
Где снега выпросить зимой
Уже не можем.
И всё же край,
Что мне родной,
Всего дороже.

* * *
Деревня с индексом Москвы,
Провинциалочка столицы.
Каникулы у пацанвы,
Форсят по пляжу ученицы.

Кружится галок вдовий стон
Над поржавевшим шлемом
храма.
Осенена его крестом
Кладбищенская панорама.

Колонки летом без воды,
Кольцо трамвайное далече.
Луч керосиновой звезды,
Споткнувшись, наступил на вечер.

И рукомойником в сенях
Уже позвякивает зорька.
Проснуться бы мне второпях,
Да расставаться с детством
горько.

Колокола, колокола
Коломенского нас венчали,
И крыши нашего села
По яблонькам мы примечали.

В овраге тропка к роднику
Среди орешника струится.
Тоскуют пятки по песку,
Душа по ледяной водице.

Настой черемухи ловлю
Окном с незастекленной рамой.
Я эту родину люблю
И называю просто мамой.

* * *
Феня, Груша, Анастасия,
Брат их младшенькой Михаил –
Все мне сродники и Россия,
Та, которую дед любил.

Он в крестьянстве мозолил руки,
Черепицу на сруб копил,
Но ушли из деревни внуки,
Той, которую он любил,

Где в Николу гостил у Бога,
Благо храм за оврагом был.
Позабыта туда дорога,
Та, которую дед любил.
И не только дорогу эту,
Потерявшись среди могил,
Не нашёл я тропинки к деду
Или к тем, кто его любил:

Фене, Груше, Анастасии,
С ними меньшенький Михаил
И последние дети России,
Той, которую дед любил.

* * *
Как будто бы гармоника играла,
Петляю по дворам, теряя след,
Завалинку найду ли для привала,
Ту, на которой сиживал мой дед.

Деревня ли, село – не это важно,
А важно, что давно избы той нет:
Доглядывал за домом бесшабашно
И за добром, что наживал
мне дед.

Мужицкой не усвоивши науки,
К учителям подался городским.
Все б ничего, да напрягают глюки,
Когда не занят чем-нибудь
мирским:

Как будто бы гармоника играла...

* * *
Ладонью тёплой гладит солнце,
Когда зажмуривши глаза,
У пересохшего колодца
Заслышу птичьи голоса.

В канавке снег ещё не стаял,
Но бойкой парочке грачей,
Отставшей от залётной стаи,
Понравился её ручей.

Мне память – всё мое наследство.
Доверчив к шёпоту листвы,
Я ухожу опять за детством
В деревню на краю Москвы.

К избе под черепичной крышей
Прижалась кадочка с водой,
И стук капели всюду слышен:
На-ча-ло марта, выходной.

А мать вареники варила,
Я в жмурки с солнышком играл,
И радио заговорило
О том, что Сталин умирал.

* * *
В хозяйстве не было порядка —
Держали на осине печь —
Не всё ль равно, коль нет
достатка,
Какие ей поленья жечь.

Подаст мать квашеной капусты,
Солёных справит помидор,
И за столом уже не пусто,
И дольше длится разговор.

И всем когда уж не до снеди,
Когда умолкнет патефон,
Родные, близкие, соседи
Начнут спевать «Вечерний звон».

А утром поспешу я полем,
Резвее городских машин,
Приятелям хвалиться в школе,
Что в нашем доме был Шукшин.

* * *
Застряли звёзды юга
В пиле кавказских гор.
Как друга ждёт подруга,
Поёт сибирский хор.
Транзисторным приёмником
Играю с миром в прятки.
Когда бы стал паломником,
Дошёл бы до Камчатки.
Там Мекка географии,
Там не было Иуды,
Там кредо биографии,
Когда не до простуды,
Когда болели кубриком
И «крабом» на фуражке,
И доверяли рубрикам
Родной многотиражки.

Не пляжами Афона,
Тропой к монастырю,
Где стану у амвона
Поближе к алтарю,
Уж коль оставил город,
Лечи, Кавказ, меня.
Достаточно был молод,
Чтоб ждать другого дня.

* * *
Как хорошо вчера на крестном ходе
В колокола храм на Кулишках бил,
И преподобный с нами был
Мефодий,
И преподобный брат его Кирилл.

И Патриарх всея Руси молебен
Учителям Словенския служил.
И я глядел, как белый голубь в небе
Над православным городом
кружил.

Со школы нас водили мимо храма
Под анекдоты про церковный клир,
И предназначена была б мне слава
Хама,
Когда бы не Мефодий и Кирилл.

Как хорошо вчера на крестном ходе
Радели обо всех, кто приходил,
Святый равноапостольный
Мефодий,
Святый равноапостольный Кирилл.

Вещали дикторы не ту
метеосводку,
Внушали мне, что всё не так у нас:
И здешний климат, и налог
на водку,
И смута, что затеяли на Спас.

Как хорошо вчера на крестном ходе
С хоругвями плыла Святая Русь.
Мне каждый день врут о моем
народе,
А я ответить всё не соберусь.

* * *
Тебя не радует природа.
Что прозябала на Покров,
Не сетуй, что не та погода,
А помолись за отчий кров.

За те деревни, где скрипели
Колодезные «журавли»...
Мы хвастать Родиной умели,
Да вот её не берегли.

А ползимы уже пропало,
Она в полях, как ни гляди,
Не пала белым покрывалом,
Посеяв серые дожди.

И на сочельник не дарила
Свиданья с первою звездой,
Но милость Божью проявила,
Кропя Крещенскою водой.

Не обещает ли природа,
Что на Руси продлится век,
Пока среди ее народа
Молиться будет человек?

* * *
Я жил себе в семейном мире,
Где кошки, дети и жена,
Гуляло солнце по квартире
И коротала ночь луна,
Дремали классики на полках
И неба свод, к окну припав,
Мерцал в серебряных наколках,
Дыша настоем летних трав.
Ну, а теперь за слоем пыли
Застрянет ли в окне звезда?
Где про романтику забыли
Товарищи и господа,
Где место ей на раскладушке
За недостатком метража,
В подслеповатой комнатушке
У ближних, на правах бомжа.
Я не ищу уже за хламом
Петрониев «Сатирикон»,
Разглядывая фотки храмов
И литографии икон,
Что в сумерках парят в квартире,
Где кошки, дети и жена,
Где с нами в радиоэфире
Трещит по швам моя страна.

* * *
Остановись.
Давай послушаем,
О чем нашёптывает клён,
Пока не оскопили души нам,
Пока закатом ты пленён,
Что жжёт покосы рыжей осени
За силуэтами стогов,
Когда его приносят лоси нам
В оправе тлеющих рогов.
Пока не обманул ладонями
Восторженного мотылька,
Распяв его перед иконами
На фотокарточке цветка.
Пока тебя печаль дотронется
Угадана его судьбой.
Пусть сердце нынче поторопится
Почувствовать чужую боль.
Остановись. Мы клён послушаем.
Не молится за нас ли он,
Чтоб мы не оскудели душами?
Послушай же его псалом.

* * *
Я по истории не шибко
Был грамотен, но твёрдо знал,
Что Беловежскую «ошибку»
Затеяли как мой финал.

Давно. Ещё народовольцы,
Когда морочили крестьян
И любопытных богомольцев
И положительных мирян.

Потом в царей кидали бомбы,
Сплавляли с Дона казаков,
Спецов гражданских и при ромбах
Селили в кельях Соловков.

И стало так, когда не стали
Молитвы с вечера творить
И на рассвете перестали
С Отцом Небесным говорить.

И карту Родины, чьей краше
На глобусе, конечно, нет,
Уже не называли нашей,
Списав как школьный раритет.

А было так. Забыли песню,
Как брать Приморье, шли вперёд,
А до того пришли на Пресню,
А до того пошли в народ.

* * *
Россия дальше Енисея,
Повсюду, где её судьба.
И там, где внуков Моисея
Согрела русская изба,

И там, где стала заграницей,
Такой уж выпал ей формат,
Что даже у себя в столице
Она живёт, как эмигрант.

Оставили ей сарафаны,
Простили ей колокола
И предлагают за бананы
Забыть, какой она была.

Забыть о Куликовом поле,
Полтаве и Бородине,
И про Заступницу, в чьей воле
Радеть о нашей стороне.

Россия дальше Енисея,
За Волгой тоже наша речь,
И под созвездием Персея
Мы русскую топили печь

В Архангельске и Магадане,
За Доном и за Иртышом –
Везде, где Родина за нами
И уцелевший русский дом.