«Береги, любимая, дом…»

Порой мы не вспомним, кто правил страной в ту или иную пору, а вот строки, кем-то написанные тогда, живут в нас и звучат вне времени, удерживают нашу Землю в некоем равновесии, сберегают твою и мою душу.

Рассыпалась клюква

по мёртвому озеру

Упавшими звёздами давних времён.

Горячими углями осень вморозила

Во мхи белопенную

бархатность волн.

Как искорки света

с-под ветра зелёного,

Как будто осколки уснувшей зари,

Насыплю на стол

из лукошка плетёного

И тихо шепну: – Не стесняйся, бери!

Бери и полакомься с озера тихого,

Быть может,

последним подарком его…

Придёшь на болото глухое и дикое,

И так тяжело уходить от него…

Удивительно, какими путями Господь ведёт человека к его предназначению. Таинственно соприкасаются близкие души…

Я только поступила в институт, когда мы познакомились с главным редактором «Исторической газеты» Анатолием Парпарой. А его раннее детство — это военные годы в оккупации, на материнской родине в Угранском районе Смоленской области. Там же, на границе Тверской и Смоленской областей была деревня и моей прабабушки. Те же землянки, те же окопы, женщины, дети, так же дни и ночи смерть стола рядом.

Анатолий Анатольевич как-то сразу привлёк меня к делам газеты. И я была счастлива этой причастностью к выбранному делу. Он так же внимательно отнёсся и к моим первым стихам. Ничего мне не говоря, сам набрал на компьютере из моей тетрадки в линеечку два десятка стихотворений, сверстал их в маленький сборник, напечатал несколько экземпляров и положил на мой рабочий стол в редакции, когда я вернулась с летних каникул.

Этот сборник я и протянула Петру Кучукову на одном из заседаний литературного клуба, который он вёл в районной библиотеке в очередной мой приезд в Оленино. Пётр Алексеевич жил там, на родине, в Тверской губернии, последние годы своей жизни. Принял решение: «Я останусь здесь. За тех. // И для этих. И для всех». Он будто боялся:

Не опоздай, ведь жизнь –

она не вечна.

Необходимую минуту угадай.

Не то уснут и дом, и лес, и речка…

Не опоздай…

Пётр Кучуков окончил Городковскую семилетку, Зубцовское училище механизации сельского хозяйства, до призыва в армию трудился прицепщиком и трактористом. Ближайший друг и соратник Петра Алексеевича Владимир Фомичёв пишет: «Мы познакомились, когда у него за плечами уже были три года службы в Советской Армии, факультет журналистики Ленинградского госуниверситета, трудовые будни в редакциях калининской и смоленской прессы, рыбохране, «Строительной газете», русско-болгарском журнале «Дружба». Мы вместе с ним трудились в российском издательстве художественной литературы «Современник», создавали газету «Пульс Тушина», стали близкими друзьями. Он был настоящим, светлым, талантливым, душевным, простым, с певучей душой. Досконально знал современную русскую действительность».

Пётр Алексеевич пришёл к известному поэту и журналисту Владимиру Фомичёву, когда тому очень нужна была помощь – он возглавил патриотическую газету «Пульс Тушина», выходившую с 1989 по 1992 годы. А я на десятилетие позже, в 1997 году, пришла к Анатолию Парпаре, когда он почти один выпускал «Историческую газету».

Анатолий Анатольевич Парпара хорошо знал Петра Кучукова, привечал его в Союзе писателей России. В начале 90-х, как и Валентин Сорокин, Парпара выступал в защиту Владимира Фомичёва, когда его восемь(!) лет пытались осудить за публикации о русском национальном самосознании.

Кстати, Фомичёв тоже родом из Угранского района Смоленской области, как и Анатолий Парпара. Главный редактор газеты «Пульс Тушина» и его помощники П. Кучуков и В. Степанов не раз находились под следствием за свои честные статьи о том, какие преступления совершались в 1990-е годы под треск развала Союза. Сегодня всё отчётливее становится эта трагедия разрушения советской империи как единого экономического и культурного пространства…

Два конкурента бились на дуэли.

Он – при деньгах, а я едва живой.

Играли шестигранные шрапнели

Над разудалой русой головой.

То два на два, а то все восемь на семь –

То он, то я тянул на перевес…

Но я, сражённый,

первым рухнул наземь,

А он победно на трибуну влез.

И запорхали пламенные речи –

О, сколько мы наслушались речей!

Россия-мать,

расправь больные плечи,

Стряхни с себя иуд и палачей…

Это строки  из октябрьского номера газеты «Пульс Тушина» 1990 года.

А книги его «Зори вербные», «Вечерние росы», «Звезда в колодце», «Высокие ветры», «Зелёные ручьи», «Исповедуемся, господа?», «Слеза социализма» и другие выходили с конца 1970-х годов в издательствах «Современник», «Советский писатель», «Московский рабочий», «Столица», «Рекламная библиотечка поэзии», «Пульс». Добрые слова о поэзии Петра Кучукова в то время сказали фронтовые поэты Н. Старшинов и М. Львов, А. Дементьев, Ю.  Пашков, А. Говоров, есениновед Ю. Прокушев, Г. Регистан, Л. Васильева, Г. Ладонщиков, Г. Флоров. Это было литературное время, когда о стихах говорили, стихи переписывали из книг в тетрадки, книга стихов была дорогим подарком…

Прочитав мою книжечку стихов, Пётр Кучуков сказал какое-то очень тёплое напутствие. Подарил мне два своих поэтических сборника, один надписав: «Молодой, талантливой Ирине с пожеланием успехов в поэзии». Это было летом 1998 года. А в мае 2001-го Пётр Алексеевич погиб в автокатастрофе, недалеко от своего родного села Романово – между Торжком и Лихославлем…

Нам сегодня важно вспомнить слово поэта, чтобы понять, осмыслить время, быть может, самое трагическое для Отечества – 90-е  годы. Недаром поэт его сравнивает с событиями гражданской войны:

То ли снова – как в двадцать первом, –

Друг – на друга, на брата – брат…

Рвёт стальные – как рельсы – нервы

Перестроечный автомат.

Пётр Кучуков выстрадал это осмысление своими строками и своей судьбой.

После прекращения издания газеты «Пульс Тушина» он вернулся на родину, оставив городскую квартиру, литературную жизнь столицы, профессию корреспондента, в которой имел огромный опыт. Для Петра Кучукова тогда стихли бои, которые вела одна небольшая патриотическая газета и настало время горького осмысления того обмана и грабежа страны, который учинила горстка предателей. А ещё он вдруг почувствовал, что пришло время исповеди перед тихой своей родиной. В стихах «Человек, человек…» он писал:

От стихов ненаписанных

сердце забьётся,

Запылает душа от созревших стихов,

И польются слова

о российских равнинах,

О тверских и смоленских

полях и лесах...

О, Россия! Прости

нерешительность сына:

Там, где надо б с врагом

откровенно – дубиной, –

Мы играли, как в детском саду,

в словеса.

Не врага мы страшились –

предательство душу пронзило

Тех, кого мы считали своими навек...

Человек, человек...

В поэзии Петра Кучукова будто отозвались строки Павла Васильева, Николая Клюева, Сергея Клычкова – певцов крестьянской Руси…

Отцовские хаты нарушив,

В амбарах закрыв закрома,

Мы отдали городу души,

Как дед бы сказал: задарма…

Эти строки Петра Кучукова перекликаются со строками Анатолия Передреева:

Околица родная, что случилось?

Окраина, куда нас занесло?

И города из нас не получилось,

И навсегда утрачено село.

Но Пётр Кучуков всё же вернулся в свою вотчину – отдать последний поклон. Это поступок.

Над холмиком – могильная печать –

Грани… Граница

между мной и мамой <…>

…От кладбища вернулся налегке,

Машину бросив на дороге пыльной.

Билет партийный спрятал в рюкзаке

И начал делать крест могильный.

На очередном изломе истории, который все мы помним, поэт верил, взывал к ещё не оглохшим сердцам:

Молчание душит и глушит.

Но некому слова сказать.

Услышьте, – кто Родине служит,

Кому наша Родина – Мать.

 «Ищу, ищу последние возможности // Разрозненное вновь соединить» – одинокий крик из русской деревни, как с необитаемого острова. Кучуков – «последний из могикан», он знал, как срубить избу, как вспахать поле. Владимир Фомичёв, которому он помогал строить дом, рассказывал, что Пётр Кучуков попросил, мол, если будешь заводить пчёл, позови меня, я всё это знаю.

Говорил поэт о том, что видел в своей деревне, на своей улице, в соседском доме, а сказал обо всей России:

Давили так, давили эдак,

Травили каждый день и час

И стариков, и малых деток

Из бутылей без этикеток...

Всё было против, против нас.

А мы живем! Детей рожаем,

Дороги строим, сеем рожь,

Встречаем зиму урожаем

И никуда не уезжаем...

Он писал много, плодотворно ему работалось дома, на родине, здесь, где исток трёх великих рек: Волги, Днепра, Западной Двины. Здесь было место его природной силы…

В центре треугольника:

Белый – Вязьма – Ржев.

Из-под куста зелёного

Родился Днепр… <…>

С Днепром пойти ли к Чёрному,

За Обшей ли – к Балтийскому,

Иль за Лусой – к Каспийскому?..

Поэт говорит об этих реках и городах, как о чём-то своём, принадлежащем ему, и оберегаемом им. Он рад был чувствовать себя богатым и щедрым хозяином своей земли.

И вот, сегодня, в 2022 году, я читаю сочинение юной девушки: «Я живу не в самом крупном городе нашей страны – городе N, здесь каждый друг друга знает и мечтает поскорее выбраться из него. Для кого-то причиной служит отсутствие работы, кому-то нужна учёба, а кому-то просто надоели старые дома и мрачный облик наших улиц». Чувствуете ужас от того, что юное поколение стало безродным у себя на родине!? 

Вот и хочется призвать на помощь человека, удерживающего всё, что дорого и спасительно — особенно для тех, кто сегодня входит во взрослую жизнь.

Слово Петра Кучукова — нежное и лирическое — было сильно тем, что это говорил человек, который объехал страну, знал, чем она живёт, сражался своим журналистским пером за русское слово и русское пространство. Со своей родовой земли он видел дальше, чем иные могут видеть из чиновничьих кресел или из самолёта чартерного рейса.

…Ведь стихи – не картошку

на грядке копать...

Напишу – вот тогда и послушай

Про своих, про мясницких,

иль вон – про гостей,

Про нетрезвых политиков наших,

Что шагают, как черти,

по грудам костей

Россиян, от бессилия павших.

А услышав сама, и другим передай,

Что жива еще в русской глубинке

Незабвенная наша святая мечта –

Жить по совести, не по дубинке…

Есть у поэтов какое-то печальное чутьё грядущего. Вспомним рубцовское «Я умру в Крещенские морозы», вспомним Лермонтова «Настанет год, России чёрный год…».  Предчувствовал и Пётр Кучуков… «Чу! За дальним поворотом леса // Слышатся чужие голоса», – писал он. Как не вздрогнуть, ведь и Николай Рубцов тоже проговаривался: «Я слышу печальные звуки, // Которых не слышит никто».

В холодном зеркале воды

Узнать себя никак не смею,

И лишь в предчувствии беды

Одну мечту в себе лелею:

Дожить до той святой поры,

Когда опять придёт Победа…

– писал Пётр Кучуков в стихотворения «Печальное».

Он не дожил до времени, когда был создан Ельцин-центр, через который нынче школьникам внушают, что Россия и при царях, и при Советах влачила жалкое существование, пока к власти не пришёл, как в народе его величают, ЕБН.

…Ельцина нету. Но ельцениане

Живы и здравствуют

в нашей стране –

Губят невызревший лес, бусурмане,

Соки сосут из российских корней.

Словно ползущий лишай, наползают.

Где проползут –

там пустынная плешь...

Знают ли вороги? – видимо, знают:

Лес – наш последний зелёный рубеж…

Или вот, другое стихотворение:

Здесь в лучшие годы хранилось зерно,

Здесь совесть людская хранилась.

Предатели пили хмельное вино,

Играли предатели в двадцать одно –

Страну проиграли, с тобой и со мной

Большая беда приключилась.

<…>

Хмельные прохвосты

с больной головой

Танцуют похмельные танцы.

Поля зарастают болотной травой...

Идёт по болоту народ чуть живой –

Вся жизнь перечёркнута

ржавой кривой,

И правят страной самозванцы.

И всё же Пётр Алексеевич Кучуков – лирический поэт.

Как же я любил –

Не калину горькую

И не бузину –

Ту, голубоокую,

Ту, одну –

Красную рябину,

Чью-то половину…

Одно из самых заветных стихотворений Петра Кучукова – его «Молитва»:

О любви, любимая, помолчим…

Помолчим, любимая, о любви…

Слышишь – кто-то кричит в ночи?

Чьи-то руки опять в крови.

Чьё-то сердце схвачено льдом.

В чьём-то сердце комок огня…

Береги, любимая, дом

И молись, молись за меня…

Имя Петра Кучукова, поэта настоящего, коренного, с твёрдой гражданской позицией, с отчётливо сложившейся писательской судьбой, должно звучать сегодня не только в Оленинском районе, в Тверской области – в школах и библиотеках, в районных газетах и на радио, но и по всей России. Его наследие принадлежит всем нам и нашим детям. Пора вступать в наследство. И приумножать это доброе слово.

Ирина УШАКОВА