А забвенье там, где нет веры

Борис Александрович Орлов родился 7 марта 1955 года в деревне Живетьево, Брейтовского района, Ярославской области. Окончил Ленинградское высшее военно-морское инженерное училище имени Ф.Э. Дзержинского, Московский литературный институт имени М. Горького. Служил на Северном флоте на атомной подводной лодке. Работал в газетах «На страже Заполярья», «Советский моряк». Был начальником отдела Центрального военно-морского музея. Руководит ЛИТО «Путь на моря» им. Всеволода Азарова. Капитан 1-го ранга. Автор 13 книг стихов. Главный редактор газеты «Литературный Петербург», член Санкт-Петербургского союза журналистов, Православного общества санкт-петербургских писателей. Академик Петровской академии наук и искусств. Награждён медалями. Секретарь Союза писателей России, председатель правления Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России. Лауреат литературных премий «Золотой кортик», им. К.М. Симонова, им. В.С. Пикуля. Живёт в Кронштадте.

---

* * *

Крест в окне.
Хочу перекреститься.
Полумрак сменяет полусвет.
Клён опавший под окном больницы
Шепчет от Есенина привет.

Умиранье нынче правит миром.
К моргу свозят грядки чёрных тел.
Клён ты мой, тебя короновирус
Тоже на ветру не пожалел.

Где же радость? В умиранье, разве?
Улетели и журавль, и гусь.
Листья, что опали, — в чёрных язвах.
Клён ты мой, держись!
И я держусь!

* * *
                                 Сергею Хомутову

От непризнанья — холодно и жутко.
Но слава не одна… И что же в том?!
Прижизненная слава —
проститутка,
Жилище у неё — публичный дом.

С рожденья окраплён
небесным светом
Поэт был щедро.
В этом жизнь права.
А слава, что посмертна, над поэтом
Рыдает, словно верная жена.

* * *
Моим друзьям североморцам

Река врубается в гранит,
Вступает с валунами в стычки.
Вода на Севере гремит,
А не щебечет, словно птички.

С тяжёлым солнцем вровень встал
Поток… А тучки – словно гнёзда.
Вода скрежещет, как металл,
Но не ломается, а гнётся.

Грохочет водопадом век,
Как брызги, распыляя годы.
Но и вода, и человек
На Севере одной породы.

* * *

Не в конце мы и не в начале,
А везде, где есть наши тени.
И над нами шумит печально
Не трава, а ветер забвенья.

Нет последних, не помним первых –
Потеряли свою обитель.
А забвенье там, где нет веры.
Шепчут ангелы: «В храм идите!»

* * *

Поэты — жизнь не по уму,
Плоды, а не цветочки.
Мы все посажены в тюрьму,
Но каждый — в одиночку.

Смеются вслед: «Какой с них спрос?»
Но держат в зоне пыток.
То Муза тащит на допрос,
То бьет Пегас копытом.
Тупой киркой долбим Парнас
В поту и днём и ночью.
…Из жизни выпускают нас
Условно и досрочно.

ЖАРА
Валентину Семенову

Петербург… Подумалось о Крыме.
Плаваем в поту, как в янтаре.
Кажется, что ночью город вымер —
Словно в пепле, он увяз в жаре.

Облака на небе словно льдины,
Но прохлады нет. Не слышно птах.
Как в чулане, виснет паутина
На домах, решетках и кустах.

Полусон. Обрывочные мысли.
Неуютно около реки.
Расплодились и вокруг повисли
Вестники несчастий — пауки.

* * *

На границах — ученья.
Границы — в дыму.
Зря надеются — мы не ослабли!
Интервентов не раз мы учили уму —
Наступают на прежние грабли.

Их не раз побеждали! Но снова враги
Возрождают фашизм тихой сапой.
Предки с нами:
летят облака, что полки,
Словно армии, тучи — на запад!

* * *

Ростовщики считают:
кредит-дебет,
По их расчётам в рост идет война.
Когда кресты на крыльях
в небе реют,
Безумством в мире правит сатана.

Не прекратятся на планете войны,
Пока ростовщики терзают мир.
А для того, чтоб людям
жить спокойно,
Христова вера — наш ориентир.

* * *

Одеялом хочется укрыться
Потеплее… Спит в сарае плуг.
Словно камни – из рогаток, птицы
С лёгким свистом унеслись на юг.

За деревней не увидишь стадо —
По дворам коровы.
Грязь окрест.
За окном и влажно, и прохладно —
Гиблое дыхание небес.

Туча над деревнею клубится,
Сыплется на крыши мерзлый звон.
Как в мишень,
в тепло попали птицы,
С юга нам прислав антициклон.

* * *

Тянет холодом от лугов.
На столе — самовар и сушки.
Осень ставит на стариков,
Словно лето — на мух, ловушки.
Шаг шагнёшь — перехватит дух:
Мало сил — не походишь много.
Словно лента для ловли мух,
Стала липкой в селе дорога.

* * *

Снег падает, лежит, а после тает —
От осени мелькает до весны.
Друзья ушли…
И мне их не хватает —
Ко мне они спешат в ночные сны.

Поманит ароматом каравая
В былое осень – что её корить!
Когда я тяжело заболеваю,
Друзья летят во сны поговорить.

Наш мир един: и космос, и планета,
Плывет по небу облако, клубясь.
А я во сне меж тем и этим светом
Незримую налаживаю связь.

* * *

Дома лучше. Дома лечат стены.
Нет врачей. Никто не корчит рожи.
И болезнь течёт одновременно
В настоящем, будущем и прошлом.

Как наркоз, пьянят в больнице речи,
Но порой терзают, словно бритвы.
Ну, а дома? Дома душу лечат
Тишина, иконы и молитвы.

* * *

И дремлю, и сутулюсь на стуле.
Я один. Не грущу ни о ком.
В небе звёзд,
как пельменей в кастрюле,
Зачерпнуть бы луной-черпаком.

Я в окне виден, что на экране,
А душой, как шлагбаум, закрыт.
Я один. Мне не надо компаний.
Я по горло советами сыт.

* * *

Кто разделил народ на свой —
не свой?
Не Люцифер ли?
Подлость лезет в доблесть.
Когда война, полно старух с косой,
А если мир —
для них клюка удобней.

Обрызгана не кровью, а росой
Трава… И мятежи прошли, и казни.
Люблю старух с клюкой,
а не с косой —
Они добрей, на вид — благообразней.

* * *
Иеромонаху Александру (Фауту)

Кто не сыграет в нетёсанный ящик,
Пеплом рассеется меж облаков.
Душу пропалывать надо почаще
Исповедально от сорных грехов.

Разные птицы —
и ворон, и лебедь –
За облаками растают во мгле.
Чтобы в раю оказаться на небе,
Надо возделывать рай на земле.

* * *
Владимиру Бесперстову

Мы пьём, не разбавляя, спирт
И, как реактор, глушим горе.
Друзья уходят в тайный мир
Через погост и крематорий.

Умри, но выполни приказ!
Не обсуждай — он смел и краток.
Тоннель, что всасывает нас,
Сродни торпедным аппаратам.

Толкает память, как буксир,
К непредсказуемым утратам.
Из-под воды спасали мир,
Но убивал нас мирный атом.

Спирт нужен, что электролит
Для батарей…
Пьём сбившись в стайку.
Под троекратный залп летит
Душа на море, словно чайка.

* * *

Что выпивка? Она урок вокала.
А штопор – тень скрипичного ключа.
Когда мы пьём вино, поют бокалы,
Когда не пьём вино, они молчат.

И чтобы вдохновенье не пропало,
Открой бутылку и лови момент.
Играя, потечёт вино в бокалы,
Бокалы –
музыкальный инструмент.

* * *

Порасплодились кабаны и зайцы.
Дома пустуют,
плесень спит внутри.
Жизнь за поля заросшие цепляется,
А кладбище за смерть ведут бои.

Теснят нас, как на сцене, декорации.
Где русский мир? В веках покой обрёл.
Окапываясь, вымирает нация –
Могилы, словно доты, возле сёл.

* * *
Отцу Анатолию (Денисову)

Уже полны птенцами
гнёзда в кронах.
И солнышко…
И дождик моросит.
Нас окропляют
колокольным звоном
И Божьим светом храмы на Руси.

Раскинулись от края и до края
Поля и сёла… Но всему — черёд.
Ждём Троицу. А Троица Святая
Объединит молитвенный народ.

* * *

На месте не сижу — переезжаю,
Друзей теряю, а не медный грош.
Чужая жизнь — она и есть чужая…
Когда чужая, что с неё возьмешь?!

Закружит снег,
а после дождик брызнет.
Но Бог не выдаст, а свинья не съест.
Я в паутине незнакомых жизней
Запутываюсь каждый переезд.

* * *

Пьют в подъездах и в беседках
Психиатр и тайный псих.
Водка — русская рулетка,
Поллитровка на троих.

Семь бутылок… Под сомненьем
Тени жизненных угроз.
Пьют до полупосиненья
Вне шкалы смертельных доз.

Друг по прозвищу «Конфуций»
В морг попал… На век утих.
Выпив, рукавом утрутся
Только двое из троих.

Все руками — к черту вилки!
Для питья полно причин.
За оградкой — две могилки.
Водку пьёт — живой! — один.

* * *

Подкладывают камни, а не вату,
Чтоб я разбился… Кружит воронье.
Иду по жизни, словно по канату.
Иду, а не цепляюсь за неё.

Я, русский и по вере, и по крови,
И грудь мне греет
православный крест.
Шагая смело, не теряю совесть —
Она для равновесья словно шест.

* * *

Иди! Не жди ответа: или — или…
Есть сто оттенков у любого цвета.
Поет ворона — так её учили! —
И осуждать не следует за это.

За поворотом
встретится попутчик —
Заголосят вокруг леса и долы.
У соловья учителя получше,
Они надежда музыкальной школы.

Расставлены невидимые сети,
Не разобрать где воля, где неволя.
А молодежь там,
где горланит ветер,
Она по жизни — перекати-поле.