«Под крылом Пегаса»

Шесть поэтов, собравшихся на сегодняшний поэтический огонёк, – вроде бы ничего общего между собой не имеют, кроме одного: любви к поэзии. Но, как выясняется, объединяет их и ещё один факт: они подписчики нашей газеты.
Диапазон проживания поэтов, стихи которых публикуются сегодня, настолько велик, что невольно обращает на себя внимание: Москва, Иваново, Ростов-на-Дону, Иркутск, Петропавловск-Камчатский и снова Москва. Очень хочется, чтобы авторы этого выпуска — мои друзья-товарищи — познакомились между собой и стали добрыми друзьями, продолжив творческое общение друг с другом.

Дмитрий Дарин, Кирилл Алейников, Виктор Хатеновский и Елена Попова сотрудничают с редактируемыми мной изданиями «Русский писатель» и «Бег» аж с 2009 года. С Валерией Салтановой и Яном Бруштейном я знаком, соответственно, с прошлого и позапрошлого годов. И хотя вживую ни с кем из всех представленных здесь поэтов не общался, могу сказать, что эти люди, которых я нашёл по их замечательным стихам, настоящие творцы и настоящие друзья.
Я понимаю, что не все авторы, стихи которых опубликованы в этой коллективной подборке, добились значительных успехов в русской литературе, однако рад видеть их творения рядом с творениями наших уважаемых знаменитостей, потому что совместная публикация начинающих авторов на одних страницах с известными литераторами — это традиция газеты«Слово».
Виктор Тихомиров-Тихвинский,
редактор-составитель литературных страниц «Под крылом Пегаса».

г. Санкт-Петербург—Тихвин.

Кирилл АЛЕЙНИКОВ
Петропавловск-Камчатский

 

Кирилл Алейников родился в 1982 году в г. Петропавловске-Камчатском.  Получил два высших образования: экономическое (финансы, кредит) и лингвистическое (английский язык). Стихи начал писать в 22 года. Литературное объединение не посещал, всему учился самостоятельно. Публиковался в литературно-художественных журналах «Дальний Восток», «Бег», «Русский писатель», газете «Слово». В 2015 году принят в «Союз писателей XXI века».

*  *  *
А.А.
В тебе есть всё: и речь таёжных рек,
И хрупкость льда под пальцами
ребёнка,
И белизной неугасимый снег
Укрыл излом твоей ключицы тонкой.

В тебе сошлись надменная зима
И тронутые оттепелью губы;
Отводишь обнажённые глаза
И прячешь… От стыда ли?
От испуга?

Твоей косы уснувшей расплести
Не суждено. Глотая жадно звуки,
Мне ложь глаза безжалостно
слепит
На берегу излучины разлуки.

Мне холодно. Слова уходят прочь.
И почерк мой уходит вслед за ними.
Всю напролет незыблемую ночь
Я промолчу твое простое имя.

Саломея
А.А.
Меха и платье смяты… Вечер.
Твой взгляд ветхозаветной тьмы
И недоверчивые плечи
Непререкаемо горды.

Вздохнули волосы протяжно,
Их разметало, размело,
И с плеч сползли неловко, тяжко,
Как перебитое крыло.

Какая слаженная сила
В противоборстве наших губ!
Мы их, как чаши, подносили
И, не сговариваясь, вдруг

Края навстречу наклоняли…
Тогда соткалась гуще мгла
И зазмеилась — у окна ли? —
Нет, за кромешным льдом окна.

Звёзд перепуганная стая,
Внизу — теней резной излом…
Тела в ночи переплетались
Нерасшифрованным письмом:

Пророчества, предначертанья,
Изображенья верениц
Рабов, ведомых на закланье,
Всех имена: царей, цариц…

Верблюды, пленных караваны…
Все — через тьмы и времена
Тянулись шествием туманным
Из ниоткуда — в никуда.

Твоя душа – душа пустыни.
Как раскалённый снег, пески
На дне зрачков твоих застыли…
Они мне кажутся узки…

Они сужаются… И змеи
Твоих расхристанных волос
Шипят и вьются…
                            — Саломея! —
Тебя — познать мне довелось,

Тебя — испить мне…
                            — Саломея! —
На полумёртвом языке
Тебя назвал я, леденея…
— Что утаила ты в руке? —

Тьма заливает изголовье…
Вот поступь полночи слышна…
Покорно, с тяжестью воловьей,
Склонила голову луна.

Лишь угол спальни серебрится…
В нём тишина пустует и,
Как крыльями морская птица,
Губами воздух охватив,

В которых задохнулось имя,
Бледна, покойна, тяжела,
На ложе, как на блюде, стынет
Отрезанная голова.

УСТАЛЫЙ ПУТНИК
Усталый путник – голос мой идёт
Дорогой древней мёртвых колесниц.
Ручьи времен он переходит вброд,
Забвенья зачерпнёт, чтобы
напиться.

За ним, как тень, спешит
родная речь,
Зажав руками рот. И пополам
С плеча обоих если бы рассечь,
Безмолвие скатилось бы к ногам.

Извилист путь обочинами душ:
Где раньше раздавались голоса,
Легла пластом немыслимая глушь,
Тараща оловянные глаза.

Но через сад налившихся грехов,
Сквозь заросли колючей спелой лжи,
Пройдет мой голос с полной
грудью слов
И выдохнет стихи мои, как жизнь.

Небесная охота
Кедрачей замёрзшая пехота
Осадила лысой сопки твердь.
В небесах объявлена охота —
Тучи в клочья рвёт луна-медведь.

Вздулись жилы под корой деревьев —
Тяжелы рогатины ветвей.
Звёзды метят прямо в подреберье
Лезвиями кованых лучей.

Лес застыл, косматый и зловещий,
Разразившись гулкой тишиной.
Захлестнул, ожёг осине плечи
Пар из горла – выстрел холостой.

Вдох глубок. Глоток сырого неба
Ледовитой ночью полнит грудь.
Яростная, огненная Вега
Сквозь пространство
прожигает путь.

Я — свидетель: в самой вышине,
На вершине всей небесной кручи
Бьётся в беспросветной тишине
Тайный пульс созвездий и созвучий!

И луна, дика и неподвластна,
Гонит прочь густые облака.
 Языками морды опоясав,
Лижут ветры рваные бока.

Разорвав и окровавив свору,
Косолапо в белую зарю
Катится луна по косогору
Напролом — навстречу ноябрю.

Дмитрий ДАРИН, Москва
Член Союза писателей России и Высшего творческого совета МГО Союза писателей России. Член редколлегии всероссийских литературных журналов «Российский колокол», «Дом Ростовых», «Невский альманах». Сопредседатель комитета, председатель отборочного жюри Международной литературной премии им. Сергея Есенина «О РУСЬ, ВЗМАХНИ КРЫЛАМИ...»
Автор шести поэтических сборников. На стихи написано более 100 песен,
вошедших в репертуар И.Кобзона, А.Маршала, А.Днепрова, Пресняковых (старшего и младшего), М.Евдокимова, А.Глызина, А.Кальянова, А.Верещагина, группы «Самоцветы», «Рядовой Дарин» и др.
РЯДОВОЙ
Страну свою Россию
С изломанной судьбой
Всегда спасал мессия,
Спасал солдат простой.

На Волге и в Берлине,
Под Курской дугой
Сберег свои святыни
Российский рядовой.

Нас пулями крестили,
Как мертвою водой.
Но мы не отступили
В атаке лобовой.

Пусть даже безымянный,
Но ты – всегда герой
Войны той окаянной,
Забытый рядовой!

И в Грозном, и в Афгане
Ты первым принял бой.
И кто убит, кто ранен,
Но все-таки живой…
Давай откроем фляжку –
За орден боевой,
За Ленку и Наташку,
Будь счастлив, рядовой!

Спокон веков нет звания главнее
И нету долга более святого,
Чем послужить солдату матушке
Расее
В высоком самом звании – рядового!

ВЕТЕРАН
Сидел на грязной мостовой
В пригожий майский день
Старик, поникнув головой,
В свою упершись тень.

Сидел с бутылкою в руке
Среди толпы – один.
А на потертом пиджаке
Медаль – вдруг – за Берлин.

Звенела новая листва,
Шумела молодежь...
Как гильзы, падали слова
«Даешь Рейхстаг, даешь!»

Два пионера подошли
С участием в глазах,
Подняли старика с земли,
А он, хрипя, сказал:

«Эх, что-то мне нехорошо,
Дороги не найду.
Вот до Берлина я дошел –
До дома не дойду».

Тот шепот громкий, как набат,
Забыть мне не дано.
В России брошенный солдат
Пил горькое вино.

Он шел, опершись на детей,
Нетрезвый и святой.
И дети, вместо костылей,
Долг исполняли свой.

У нас ведь правды не найти,
Пусть будет хоть такой:
Кто до Берлина мог дойти,
Не смог дойти домой.

Виктор Хатеновский, Москва
Родился 5 апреля 1958 г. в Минске. В 1985 году окончил Саратовское театральное училище им. И. А. Слонова по специальности актёр драматического театра. Стихи опубликованы в литературно-художественных журналах, газетах и интернет-альманахах России, Украины, Белоруссии, Германии, Канады, США, Молдовы. Победитель Международного поэтического конкурса «Лёт лебединый» имени Петра Вегина (Лос-Анджелес, 2014 г.) Живёт и работает в Москве.
*  *  *
Октябрь. Слякоть. Листопад
Флиртует с ветром. День обвалом
Надежд отмечен. Двое спят,
Укрывшись плотным покрывалом.
Ночная мгла не так страшна
Содружеству...  В застенках рая
Жена, как смерть, ему нужна;
Ей нужен муж, как боль зубная.
Так — было, есть.  Так будет впредь.
Вновь умертвив в октавах звуки,
Она рискует  —  растолстеть,
А он  —  состариться от скуки.

*  *  *
Ночь оглохла от скорбного бубна.
Ты хандрой, как проказой, больна.
Разведёнка... Горда, неприступна —
Свыклась с платьем из чёрного льна.
Не колдунья, не божья невеста —
Ждёшь нетрезвых лобзаний земли:
В бренной жизни достойного места
До сих пор для тебя не нашли.
Сколько мифов ты не развенчала,
Сколько слов не успела распять?!
Cколько слёз у морского причала
Cмоет с глаз твоих —
чёрствая мать?!

*  *  *
Распластанный зажравшейся
Москвой,
Отвергнутый благопристойным
Минском,
Клятвопреступник с крупной головой
Юродствовал пред мрачным
обелиском.

Глумилась над пространством
чехарда.
Неистовствовал вздор.
В мертвецкой хмуро
В застиранных халатах ждут —
когда
Под пальцы приплывёт клавиатура.

*  *  *
Голос, взгляд, походка, жесты —
Слепок жизненный... В Белграде
Смерть, схватив костюм невесты,
Льнёт к кладбищенской ограде.

Под стеклом расправив спины,
Подвывая: «Все мы смертны.»,
Розы, астры, георгины
Снова ждут сакральной жертвы.

Затхлый запах влажной тверди
Мозг взрывает криком: «Горько!».
Моцарт, Бах, Чайковский, Верди
Нагнетают страсти... Только

Оглашенным — страх неведом:
Растворившись на погосте,
Будешь — скомканным портретом
Приходить к Отчизне в гости.

Елена ПОПОВА, Усть-Кут, Иркутская область
Публиковалась в литературных изданиях: «Иркутский альманах», «Белая радуга», «Поэтический сад», «Сибирь», «Северо-Муйские огни», «Литкультпривет» (приложение к журналу «Истоки»), «Бег» (СПб), «Русский писатель» (СПб), «Слово» (Москва), «Форум» (Днепропетровск) и др.; в коллективных сборниках издательства «Норд-вест» (СПб), «Норд-вест детям» (СПб). Пробует себя в публицистике. Автор поэтических сборников «Падает небо», «Серебряный дождь» (Ангарск, 2014), «Через скорби благодать» (Ангарск, 2015).
Член творческого совета журнала «Северо-Муйские огни». Участник писательских конференций Иркутска 2011 и 2012 гг.
*  *  *
…И смотрели сквозь бреши,
Мы – Господние твари,
Ибо каждый был грешен,
Поздно вспомнив о каре.

В жизни краткой, мгновенной,
Неподъёмной, как бремя,
Нам пришлось во Вселенной
Структурировать время.

*  *  *
Жила я раньше беззаботно,
Добро верша, чуралась зла.
Парила ангелом бесплотным —
Во сне тем ангелом была.

И, находясь в извечной ссылке,
В пустотах мёртвой тишины
Я звёзд мельчайшие опилки
Сметала крыльями с луны.

Так проводила ночь за ночью
И не могла приют найти…
Косматых туч седые клочья
Меня встречали на пути.

Земля казалась сверху камнем,
Туман густой над нею плыл…
…И забывала я о давней
Своей мечте — летать без крыл.

*  *  *
Смотреть на мир из-под личин –
Причины вески.
Мы между разных величин
В одном отрезке.

Идём по времени во мгле,
По дням-ступеням,
Спеша к таинственной земле,
К неясным теням.

Делений много на прямой –
Разметки, вешки...
Стоим на плоскости одной –
Ферзи и пешки.

Пространство меряют шажки –
Куда? До звёзд ли?
Разбилось время на куски,
На «до» и «после».
*  *  *
Проникая в сокровенное,
Я ловлю твой каждый вдох.
Ты – мой мир, моя Вселенная,
Мой мужчина и мой Бог.
И легко вдвоём, и просто нам –
Это счастье береги, –
Перед давней тайной прошлого,
Невозможностью любви.
Ценим краткое, мгновенное.
Над грядущим – пелена.
Ты – мой мир, моя Вселенная,
Я в тебе отражена.

*  *  *
Незачем дальше идти –
Тропы давно поисхожены.
Как ни крути, ни верти –
В вечность пути не проложены.

Мне себя некуда деть...
Всё, что ценила, потеряно.
Хочется верить, что впредь
Дней будет долгих – немерено…

*  *  *
По ножу хожу, по лезвию,
Потому и жить спешу…
Создаю 3-D поэзию
И арт-образы пишу.

В рассужденьях, что изжёваны
Скудным мозгом большинства
И в стихи преобразованы –
Я не вижу существа.

Строчек длинная процессия
Восприятью тяжела.
Но добавилась экспрессия –
И картинка ожила.

Психотропные не выпила,
Мой поток сознанья чист…
Каждый слог в словечке выписал
Разум-импрессионист.

*  *  *
…И в мире столь несовершенном
Живу, пишу, слыву блаженной,
И каждым божьим светлым днём
Весь мир во мне, а я вся – в нём.

Женщина
Женщина – источник вожделенья,
Райский плод, мерцающий в листве,
И она достойна восхищенья
В мудрости своей и простоте.

С мира сотворения – коварна:
Святость в ней присутствует и грех…
Может улыбнуться лучезарно,
В ад столкнуть и вытащить наверх.

Стерва?.. Целомудренная дева?..
В длинных лабиринтах бытия
 Женщина – и яблоко, и Ева,
 И порою – хитрая змея.

 КОЛБА
Рваными клочьями снов
Виделась тьмы бесконечность.
В колбе песочных часов
Медленно сыпалась Вечность.

Старый стоял метроном,
Мерно отсчитывал время.
Смысл обретая в ином,
Падало звёздное семя.

Это крупинки песка,
Вниз неизменно стекали,
Как за веками века,
Эхом вдали затихали.

Время неслышно текло,
Книзу все уже и уже...
И отделяло стекло
Нас от того, что снаружи.

Путь без начала, конца...
Жить нам и странствовать
долго.
А на ладонях Творца –
Мира закрытая колба...

*  *  *
Племён немало и родов
Живёт под солнцем
ярко-рыжим...
Лавина тяжкая годов
Сметает бросивших ей вызов.

С пути земного не свернуть,
Каким бы трудным он не вышел…
Нелёгкий, жизненный наш путь
Определён был кем-то свыше.

Валерия Салтанова,
Ростов-на-Дону

Казачьи корни Валерии Салтановой на Дону, но с детских лет она долгое время жила на Крайнем Севере. Музыкант по первому образованию, окончила Литинститут. Стихи публиковались в «Дне поэзии», «Литературной России», «Дне литературы», включены в «Антологию современной российской поэзии». Автор книг «Вьюжный крест», «Стан» и других. Как композитор издала два нотных сборника песен и романсов «Одолень-трава» и «Соляной спуск». Член Союза писателей России. Живёт в Ростове-на-Дону.
*  *  *
Не чувствовать не мог, не знать не мог,
Когда душой моих касался строк,
Что ко всему здесь прикоснулся Бог
И ничему уже не выйдет срок.
И если даже в кровь я душу сбила,
Чтобы догнать звезду на вираже,
Не думай, что тебя я не любила,
А веруй, что не разлюблю уже.

ОЛИМП
Виктору Петрову
Тебя ли звала я? Тебе ли
Душа отдавала ключи,
Когда мне под шёпот метели
Бессонница пела в ночи?
Скитаясь по вьюжному кругу,
Твою ли предвидела власть?
К тебе ль сквозь полярную вьюгу
Душа безотчётно рвалась?
Твой образ ли нянчила в славе,
В забвенье тебя ли звала,
Когда, облаков величавей,
Гляделась во все зеркала,
Где, словно бы из Зазеркалья –
Зрачков неотвязных круги
И серая стая шакалья,
Чьё имя: друзья и враги?
Но, будто рисунок наскальный,
И вправду ль в туманной дали
Маячил бессмертный, бескрайний –
Наш общий с тобою – Олимп?
Не знаю, не знаю ответа –
Невидим для сердца ответ.
Но – только тобою согрета,
И ты – только мною согрет.
*  *  *
На тропе, где бредут пилигримы,
Из далёких, несхожих миров,
Мы сошлись – и стоим, неделимы,
И не нужен ни храм нам, ни кров.
Нас судьбы закалило горнило,
Но, сердца нам сжигая дотла,
Нас одна с тобой песня хранила
И одна нас звезда берегла.
Штормовою волною гонимы,
Продуваемы ветром насквозь,
Мы и сами с тобой пилигримы,
Только нет нам пути больше врозь.

*  *  *
Я столько лет искала слово –
Мечтала жить, хотела петь.
И обжигала у Ростова
Босая степь, косая плеть
А тот, кто был моей судьбою,
Другую отыскал судьбу:
Не свяжет жизнь свою с любою
Рождённый со звездой во лбу.
Ищу забытый слог высокий,
Чтоб снова развернуть крыла.
Мой синеглазый, ясноокий…
«Мой» – слово, кажется, нашла.

*  *  *
Ах, как ты наивен и беспечен!
А ведь ты уже увековечен
Тем одним, что очутился рядом:
Промолчишь – молчаньем,
Глянешь – взглядом.
Мы с тобой переживём эпоху.
Ты вздохнёшь – остаться в строчке вздоху.
Каждый шаг твой, каждый жест ловлю…
За подарок свыше – нашу встречу –
Я тебя бессмертьем обеспечу,
Ибо в жизни до смерти люблю.

Ян Бруштейн, Иваново

Член Союза российских писателей и Союза писателей XXI века, автор семи поэтических книг и около сорока публикаций в толстых журналах, альманахах и литературных газетах.  Серебряный призер конкурса имени Н.Гумилева, лауреат премий «Поэт года-2013» и журнала «Зинзивер».
Живёт и работает в Иванове.
Яблоки
А этот сторож, полный мата.
А этот выстрел, солью, вслед...
И как же драпал я, ребята,
Из тех садов, которых нет,
Как будто время их слизнуло –
Там, где хрущевки, пьянь и дрянь...

И сторож, старый и сутулый
Зачем-то встал в такую рань!
...Пиджак, медаль, протез скрипучий —
Он, суетливо семеня,
Ругая темь, себя и случай,
В тазу отмачивал меня.
И пусть я подвывал от боли
(Кто это получал, поймет) —
Грыз яблоко, назло той соли,
Большое, сладкое как мед.

Я уходил, горели уши,
И все же шел не налегке:
Лежали яблоки и груши
В моем тяжелом рюкзаке.

Сухари
А бабушка сушила сухари,
И понимала, что сушить не надо.
Но за ее спиной была блокада,
И бабушка сушила сухари.

И над собой посмеивалась часто:
Ведь нет войны, какое это счастье,
И хлебный рядом, прямо за углом…
Но по ночам одно ей только снилось –
Как солнце над ее землей затмилось,
И горе, не стучась, ворвалось в дом.
Блокадный ветер надрывался жутко,
И остывала в памяти «буржуйка»…
И бабушка рассказывала мне,
Как обжигала радостью Победа.
Воякой в шутку называла деда,
Который был сапером на войне.

А дед сердился: «Сушит сухари!
И складывает в наволочку белую.
Когда ж тебя сознательной я сделаю?»
А бабушка сушила сухари.

Она ушла морозною зимой.
Блокадный ветер долетел сквозь годы.
Зашлась голодным плачем непогода
Над белой и промерзшею землей.

«Под девяносто, что ни говори.
И столько пережить, и столько вынести».
Не поднялась рука из дома вынести
Тяжелые ржаные сухари.

Муся
                                           маме
Из ада везли по хрустящему льду
Дрожащую девочку Мусю...
Я к этому берегу снова приду
Теряясь, и плача, и труся.

Полуторка тяжко ползла, как могла,
Набита людьми, как сельдями,
И девочка Муся почти умерла,
Укрыта ковром с лебедями.

А там, где мой город сроднился с бедой,
Где были прохожие редки,
Еще не знакомый, такой молодой,
Отец выходил из разведки.

Над Ладогой небо пропахло войной,
Но враг, завывающий тонко,
Не мог ничегошеньки сделать с одной
Едва не погибшей девчонкой...

Встречали, и грели на том берегу,
И голод казался не страшен,
И Муся глотала – сказать не могу,
Какую чудесную кашу.