Комментариев пока нет
Рубрика: Без рубрики
23.08.2019
Пакт Молотова — Риббентропа. Триумф советской дипломатии или «сговор двух дьяволов»?
Как выяснится годы спустя, этот раздел Польши и других земель на востоке Европы был осуществлён в русле секретного протокола к советско-германскому Договору от 23 августа, где — в самых общих чертах — говорилось о «сферах влияния» договаривающихся сторон. Таким стало начало Второй мировой войны в Европе. Именно это является главным аргументом тех, кто сегодня возлагает на Москву — наряду с Берлином — бремя ответственности за последовавшие трагические события и колоссальные жертвы крупнейшего военного конфликта в мировой истории. Но рассматривать и оценивать события тех лет вне более широкого исторического контекста и неправильно, и нечестно.
Ещё в 1934 году Франция и СССР предприняли неудачную попытку создать систему общеевропейской безопасности (так называемый Восточный пакт) с участием ряда государств Восточной Европы, однако Англия, Германия, а затем и Франция общих позиций не обнаружили и сочли более эффективной систему двусторонних договоров. Но на обломках Восточного пакта всё же выросли два договора 1935 года о взаимной помощи — между СССР и Францией и между СССР и Чехословакией. По сути, это был тройственный пакт, предусматривавший в любой конфигурации совместные военные действия трех сторон.
Годом ранее в Судетской области Чехословакии при непосредственной поддержке Германии и по лекалу НСДАП была создана Судетская немецкая партия из проживавших там 3,5 млн этнических немцев (почти четверть населения страны). Весной 1938 года эта партия при шумной поддержке Германии выдвинула правительству ряд ультимативных требований якобы в защиту прав судетских немцев. Берлин использовал ситуацию для предъявления территориальных претензий к ЧСР и для их обоснования в дипломатических и политических контактах с Парижем и Лондоном. К концу сентября союзники уступили германскому нажиму, Англия и Франция поставили ЧСР перед свершившимся фактом. Мюнхенский сговор — при участии Гитлера, Муссолини, Даладье и Чемберлена — стал реальностью.
На протяжении 1938 года правительство ЧСР неоднократно взывало к Парижу, Москве и Лондону с просьбами о поддержке и помощи. Каждый раз Москва подтверждала свою готовность оказать помощь Чехословакии, если она решит обороняться и даже если Франция останется в стороне. Москва вела соответствующие военные приготовления и обязалась предоставить миллионную группировку в случае открытого столкновения. В этот период силы и средства Красной армии выдвигались к собственной границе и далее через румынскую территорию. Президент ЧСР Э. Бенеш, по свидетельству тогдашнего советского полпреда Александровского, «судорожно хватался за возможность нашей помощи и вызывал меня для разговора как раз тогда, когда получал очередной крепкий удар от Англии и Франции. Как только он несколько оправлялся или думал, что находил новый выход из положения с помощью нового дипломатического хода, он немедленно проявлял значительно меньшую заинтересованность в нашем отношении».
Последний такой разговор с Бенешем состоялся 19 сентября, в день, когда Прага получила англо-французский ультиматум. Президент ЧСР вновь запросил Москву о готовности помочь — в рамках «тройственного» договора с Францией либо под эгидой Лиги Наций. И вновь получил вполне внятный утвердительный ответ. Но Бенеш так и не задал вопроса, готова ли Москва действовать самостоятельно, без Франции. Чехословакия как независимое государство формально просуществовало еще только несколько месяцев, до весны 1939-го.
Польша (кстати, первой в Европе подписавшая пакт о ненападении с гитлеровской Германией еще в 1935 году) активно развивала отношения с Берлином все предвоенные годы и, по всей видимости, рассчитывала стать доминирующей державой на востоке Европы. В январе 1938 года Гитлер в очередной раз удостоил аудиенции главу польского МИД Юзефа Бека, после чего Польша начала — по примеру Германии и Судет — выдвигать Чехословакии претензии по поводу судьбы этнических поляков в Тешинской области ЧСР. Эти претензии подкреплялись размещением польских войск на границе и созданием отрядов боевиков, которые совершали вылазки через границу, нападая на чешских пограничников и полицейских.
Непосредственно в Мюнхенской конференции Польша участия не принимала, весовая категория всё же не та. Но польские дипломаты в Лондоне и Париже постоянно толкали под локоток своих английских и французских коллег, настаивая на «равном подходе к решению проблем немецких Судет и польского Тешина». 2 октября 1938 года польские войска в ходе операции «Залужье» полностью оккупировали Тешин и остановились на линии демаркации между польскими и германскими войсками. (Критикам пакта Молотова—Риббентропа и секретного протокола: как вам такой поворот событий, ничего не напоминает?)
Добавим, что именно Польша резко возражала против привлечения СССР на помощь Чехословакии и отказывалась предоставить коридоры для прохода частей Красной армии на соответствующие рубежи.
Буквально на следующий день после Мюнхенского соглашения фактический пакт о ненападении с Гитлером подписал британский премьер Чемберлен, а в декабре — французский президент Даладье. Так что пакт Молотова — Риббентроппа оказался в этом ряду последним.
По возвращении в Лондон после подписания Мюнхенских соглашений премьер-министр Чемберлен был встречен толпами восторженных сограждан. Премьер показывает собравшимся машинописный листок, заявляя: «Я привез мир нынешнему поколению». Эта «медийная картинка» хорошо известна. Но очень резким было и сопротивление политике умиротворения. Виднейшим ее противником был Уинстон Черчилль, сменивший Чемберлена на премьерском посту весной 1940-го, когда война уже бушевала вовсю. Но ещё годом ранее, когда Москва продолжала попытки создать коалицию с Парижем и Лондоном, Черчилль заявлял в палате общин: «Мы окажемся в смертельной опасности, если не сможем создать великий союз против агрессии. Было бы величайшей глупостью, если бы мы отвергли естественное сотрудничество с Советской Россией». Ему вторил лидер либералов Ллойд-Джордж, предупреждавший Чемберлена: «Действуя без помощи России, мы попадём в западню».
Во всех странах, затронутых Второй мировой, до сего дня продолжаются попытки вновь и вновь осмыслить события предвоенных лет и осознать истинные последствия войны и цену поражения или победы. Британский историк Роберт Кроукрофт, например, называет победу для своей страны «абсолютной катастрофой», стоившей Британии и империи, и собственной экономики. По мнению Кроукрофта, Британии вообще не следовало ввязываться в дела Восточной Европы и давать какие-либо гарантии странам региона.
Другой современный британский автор, Тим Бувери, считает, что ключевые деятели того времени не осознавали истинного характера безумного гитлеровского режима, а из этого непонимания проистекали все последующие ошибки, в том числе отказ от создания альянса с Советской Россией в 1938 году, когда такой союз мог стать решающим. Он также отмечает классовый интерес в британской политике тех времен, когда аристократия приветствовала нацизм как бастион в борьбе с коммунизмом. Так, Стэнли Болдуин, предшественник Чемберлена на посту британского премьера и один из виднейших деятелей Консервативной партии в период между двух войн, бросил знаменательную фразу: «Если Европе суждено стать ареной военных действий, я бы предпочел, чтобы их вели большевики и нацисты».
Сама концепция раздела стран и мира приобрела в наши дни другой вид: речь не идет о прямой оккупации стран-объектов. Сейчас они включаются в сферы влияния крупных игроков и посредством экономических, политических и военных союзов превращаются в «клиентские» образования. Да и вообще, следует, наверное, отказаться от попыток судить прошлое исходя из представлений современности. Британский герой-спаситель Уинстон Черчилль был, кстати, по нынешним представлениям, первостатейным расистом, однако в вину ему это никто всерьез не ставит: время было такое.
Порой можно услышать, что, если бы не пакт Молотова — Риббентропа, то не было бы и Второй мировой войны. Сослагательное наклонение в истории, как известно, не работает. Но вопросы могут возникнуть: а был бы пакт Молотова — Риббентропа, если бы не было Мюнхенского сговора? А была бы Вторая мировая война, если бы в 1934-м европейские страны пошли на создание коллективной системы безопасности? Если бы в 1938-м и 1939-м откликнулись на предложения СССР совместными силами дать отпор германской агрессии? Если бы тот же Черчилль, в конце концов, занял премьерский пост на год раньше? Однако список таких вопросов сколь велик, столь же и бесполезен.
Российское руководство свои ошибки признало, парламент страны осудил пакт Молотова — Риббентропа. По словам Путина, «мы вправе ожидать того, чтобы и в других странах, которые пошли на сделку с нацистами, это тоже было сделано. И не на уровне заявлений политических лидеров, а на уровне политических решений». Это ещё одна попытка достучаться до западных «партнеров» и призвать их посмотреть правде в глаза, осудить тогдашнюю политику, которая привела к срыву усилий по созданию антигитлеровской коалиции в 1938—1939 гг. и сделала советско-германский пакт в значительной мере неизбежным. Но самое важное в этих словах — призыв извлечь из тех давних событий урок для нынешних времен.
Комментарии:
Статьи по теме:
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий