Опера, которая вернулась

«Сервилия» Н.А. Римского-Корсакова в Камерном театре им. Б.А. Покровского

Многие любители классической оперы слушают передачи радиостанции «Орфей». А там есть интереснейшая рубрика – «Музыка, которая вернулась», подсказавшая мне название заметок о знаменательной премьере Камерного музыкального театра имени Бориса Покровского. Замечу сразу, что эта премьера поставлена к юбилею музыкального руководителя театра, народного артиста СССР Геннадия Рождественского (он — дирижер-постановщик этого спектакля). Опера эта, по сути, вообще у нас не ставилась. Но вот теперь вернулись к её постановке, и это — настоящая радость для почитателей Римского-Корсакова.
Вы входите в зал театра и… попадаете в настоящий римский форум (художник-постановщик Виктор Герасименко). Форумом стал весь зал: и амфитеатр, в котором сидят зрители; и сцена; и балконы; и «задники»; и выносная на просцениум игровая площадка.

Когда же за пультом оркестра возникает яркий, эмоциональный дирижер (воспитанник Г. Рождественского – Дмитрий Крюков), когда на сцену выходит первый персонаж в римской тоге, зрители уже совершенно «в материале», и действие начинается. Справедливости ради надо напомнить литературно-драматическую основу «Сервилии» (драму написал известный драматург Лев Мей, который знаком нам по «Псковитянке», «Царской невесте» и «Иоланте»). Но в случае с «Сервилией» Римскому-Корсакову, увлеченному темой, пришлось по сути переписать сочинение Л. Мея и самому сделать либретто. Драма написана в 1861 году, а опера — в 1891-м.
…Мы входим в очень дальние времена – с 34-го по 69-й год нашей эры. Правитель – кесарь Нерон. Тот самый, о ком написал свою оперу Антон Рубинштейн. Но главным для Римского-Корсакова была борьба язычников с теми, кто ратовал за обращение в христианство, — борьба острая, кровопролитная. И среди тех, кто особенно мечтал о победе христиан, была 19-летняя дочь сенатора Сорана Барсы (Алексей Смирнов) – Сервилия (Татьяна Конинская).
 Сервилию страстно любят двое – народный трибун Валерий Арулен Рустик (Захар Ковалев) и Эгнатий (Роман Бобров), вольноотпущенник сенатора Сорана. Из двух влюбленных соперников Сервилия отдала предпочтение Валерию.
Наверное, в этом спектакле самая страшная, зловещая фигура – это Эгнатий, лживый предатель Сорана и его друзей. Но в своей любви он красив, и музыка, подаренная ему композитором в лирическом дуэте, просто потрясает. Как, впрочем, потрясает и вся партитура. Вся эта «оттеночная» задумка была выполнена блистательно. Но автор не был бы автором, если бы в его музыке не возникали крохотные «темки» из «Царской невесты», «Снегурочки», «Псковитянки» — пронзительно и «по делу».
В музыку «Сервилии» невозможно не влюбиться, невзирая на то, что её речитативное начало совсем не просто. Но исполнители поют и живут в характерах органично и убедительно. Хороши все авторы спектакля — хормейстер Алексей Верещагин, хореограф Алексей Ищук, художник по свету Айвар Салихов, видеопроекция Даниила Герасименко, хормейстер детской группы Елена Озерова. Но и, разумеется, «первая скрипка» — смелая, умная, талантливая — режиссёр Ольга Иванова.
Действие захватывает. Ведь известно, что все действующие лица — исторически достоверны. Артистам можно по-хорошему позавидовать – каждому из них дана сильная драматургия, помноженная на выразительный и красивый вокальный материал. Производят впечатление массовые сцены, сцены вакханалии, танцев. Много разнообразных персонажей, движение на сцене темпераментное, но осмысленное — никакой суеты… Помимо уже названных нужно непременно отличить префекта преторианцев Софония Тигеллина (Эдем Ибрагимов), таинственного Старика (Герман Юкавский), волшебницу-отравительницу Локусту (Ирина Кокоринова), трогательную юную Неволею, невольницу Локусты (Ольга Бурмистрова) и, конечно, всю разноцветную и разноголосую массовку – сенаторы, трибуны, жрецы, преторианцы, стражники, музыканты, танцовщицы, рабы, народ… Да, чуть не забыла: ещё и дети обаятельно выступают в этой премьере.
Любовное трио, о котором говорилось выше, становится свое-
образным Монбланом, высшей точкой в красоте чувства и трагедии… Сервилия умирает, обратившись к христианству. Предсмертная сцена красавицы в финале спектакля прожита и спета Татьяной Конинской завораживающе, разрывая на части зрительские сердца. Но… эта сцена, красивая и волнующая, продолжается, на мой взгляд, слишком долго. Напрашиваются купюры, сокращения. По ходу объёмного действия тоже возникает желание некоторых купюр, но в сцене смерти Сервилии купюры «напрашиваются» активно… Хотя, конечно, надо верить автору оперы и авторам премьеры.
И ещё, если говорить о внешних эффектах, «мигалка», активно вклинивающаяся в трагическое происходящее (знаменитый пожар в Риме) нарушает, как мне кажется, единый строгий стиль спектакля. Она («мигалка») скорее из шоу или оперетты. Мне думается, над этим эксцессом стоит еще подумать. Придираюсь, наверное. Но пишу о том, что чувствую.
И немного о личном. Когда-то давно, учась на вокальном отделении музыкального училища, я пела арию Сервилии «Цветы мои». Уже тогда я полюбила этот шедевр Римского-Корсакова, который только сегодня узнала во всей его красе. Желаю такого же глубокого чувства и всем будущим зрителям.

Наталья ЛАГИНА.
Фото Светланы Яковлевой.