Комментариев пока нет
Рубрика: Круг чтения
24.08.2018
Немецкий язык. Автобиографический рассказ
Внуки его, Илюша и Виталя, с нами чай пьют, мы для них, наверное как мамонты, которые уверяют, что и они были молоды. Но видим, слушают, вроде им интересно.
— А как вы познакомились?
— На приёмных экзаменах, — отвечаю я. — Оба в форме. Гимнастёрки отглажены, бляхи начищены, значки солдатской доблести на груди сверкают. А там, это же пед, почти одни девицы, сразу мы друг друга заметили. Как не познакомиться?
— Как-то сразу стали вместе держаться, — подхватывает Лёшка, их дед. — Сочинение оба написали на отлично, русский язык и литература устные, опять по пятёрке, на историю пошли, и тут пять баллов. А конкурс был большой. Но последним был иностранный. Но тут уж … — Лёшка смеётся.
— Тут уж мы оба затосковали, — поддерживаю я. — Почти на нуле. А почему? Мы же дети войны с немцами. И мы этот язык не любили. «Не хотим учить язык врага!» — вот как. Что с нас взять. Ладно, пошли. Стоим в коридоре. Преподавательница идёт, строгая такая, спокойная. Сказали Светлана Владимировна Предит. Это уже потом мы узнали, какая она героическая. Воевала, была при штабе генерала Родимцева в Сталинграде. Когда допрашивали фельдмаршала Паулюса, была на этом допросе переводчиком. Это потом узнали.
— Стоим в коридоре, трепещем: пропали, — это Лёшка больше для внуков. — Ассистентка выходит: «Заходите, берите билеты». Глянули друг на друга как перед смертью, входим. Взяли билеты, сели. Да хотя б за один стол. Но нельзя. Да если бы и за один, что толку. Я в билет гляжу, «как в афишу коза».
— То же самое, — поддерживаю я. — И в билете хоть бы одно слово по-русски. Сижу, думаю: вот и поучился в вузе, недолго фраер танцевал. Она приглашает. «Зетцен зи битте, — я стою. Она: — Немен зи платц», то есть и то другое означает: садитесь. Думаю: чего садиться, что я ей могу сказать? Тут она рукой на стул показала. Сажусь. Вздохнул. Она: «Зи зинд динен ин зовьет армеэ?» А армию и зовите — советская, я понял. Думаю: разве не видит знаки отличника боевой и политической подготовки? И плечи, на которых погоны, приподнял. Как бы на вопрос ответил. Она кивнула и опять глядит на меня. Сообразил, что надо отвечать не на русском, а на немецком. И опять вздохнул. Она спросила, откуда я, когда родился, с этим справился: «Киров гебит, нойцен хундерт айн унд фирсиг». Тут уже она вздохнула. Услышала моё вятское произношение. Ещё что-то спросила. В ответ молчу. Она перешла на русский:
— У вас в школе преподавали немецкий язык?
— Да. Но это шесть лет назад. А, знаете, мы не хотели учить язык врага. Да ещё этот шрифт готический.
— Вот как. Гордые славяне. Но язык врага тем более надо учить. — Она в окно поглядела. Вы что-то по-немецки можете сказать?
Я тут ей вывалил весь свой школьный набор: «Их бин хойте орднер, геен ан ти тафель, эс рэгнет, зонне шайнт, то есть: я сегодня дежурный, идите к доске, дождь идёт, солнце светит. Ещё что-то: муттер, глас мильх — мама, стакан молока… Потом, конечно, запузырил: ауфштеен, штильгештанден, хальт, хенде хох, то есть: встать, смирно, стоять, руки вверх. И… и всё. Она улыбается:
— Очень военный у вас словарный запас. — Берёт мою зачётку, расписывается…
— Да не зачётку! — поправляет Лёшка. — Это потом. Тут экзаменационный листок.
— Ну да. Расписывается, отдаёт и говорит: «На следующем экзамене вам, товарищ старший сержант, спуску не будет». Я вскочил: «Так точно! Разрешите идти?»
— А я сижу, вижу — ты такой радостный, думаю: «Чего Володька врал, что немецкого не знает? Вон как шпарит». Она приглашает.
— Говорила: «Нэмен зи платц»?
— Нет. Просто на стул показала. Сажусь. Конечно, молчу. Спрашивает: «Ваши знания в немецком языке такие же, как у вашего товарища?» Говорю: гораздо хуже. «Но вы хотите знать язык Гёте, Гердера и Шиллера?» Конечно, говорю, ещё бы! «Но хотя бы на этот вопрос ответьте по-немецки». Тут я сразу: Я, я! Зер гут! И она мне, тоже расписывается и тоже говорит: «Ну, смотрите у меня после первого семестра!»
— Да, именно благодаря ей мы поступили. По четвёрке поставила. С четвёркой мы по-любому проходили. А ведь могла поставить неуды…
— Причём заслуженные! — восклицает Лёшка.
— Да-а, нам бы без её четвёрок в МОПИ не учиться. Но уж зато потом мы из благодарности ей на этот язык налегли, как на врага! Я даже предлоги с падежами датив и аккузатив для заучивания выстроил, как стихи: ан, ауф, хинтер, небен, ин, юбер, унтер, фор унд цвишен! Во как! Учитесь, внуки! Немецкий мощнее английского. На втором курсе я даже «Зимнюю сказку» — «Винтерфериен» Гейне переводил. Весь мир, всю Европу с немецким изъездил. Иногда пусть без артиклей, но везде выкарабкивался. Только во Франции — заговоришь по-немецки — сразу отворачиваются. Ненависть изображают. А в войну перед немцами сразу хенде хох.
— Вспомнил! — улыбается Лёшка. — Светлана Владимировна и сама говорила: «Единственное, что вам надо знать, оказавшись в Германии, это спросить кусок хлеба: Айн штюк брот, и узнать дорогу на восток: вэг ан остен. Ну, это она шутила, — поясняет он для внуков.
Такое у нас было сердечное воспоминание о Светлане Владимировне. А ведь в самом деле, в её руках была наша судьба. Если б не она, мы бы и в МОПИ не попали и на своих жёнах не женились бы. А представить это невозможно. Не было бы у нас таких хороших наших детей и внуков. Как так можно?
И вообще, жениться надо только на выпускницах факультета русской филологии нашего, самого лучшего среди вузов, Московского областного пединститута, тем более он теперь уже МГОУ, Московский государственный областной университет.
Комментарии:
Статьи по теме:
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий