Нам всем даётся что-то свыше

Григорий Исаакович Блехман родился в победном 1945 году. Поэт, прозаик, публицист, литературовед. Мастер спорта СССР по хоккею с шайбой. По профессии физиолог и биохимик. Доктор биологических наук, профессор. Много лет был научным и литературным редактором журнала «Физиология и биохимия». Стихи, художественная проза, эссе и публицистика опубликованы в отечественных и зарубежных журналах и альманахах. На десять стихотворений композитором Раисой Агаджанян написаны романсы. Некоторые произведения переведены на персидский, литовский, армянский, болгарский, немецкий и английский языки. Автор одиннадцати сборников – стихотворений, прозы и очерков, вышедших в издательстве «Российский писатель» и «Вече». Член редколлегий журналов «Берега» и «Литературная Феодосия». Секретарь Союза писателей России, лауреат двух Международных и многих Всероссийских литературных премий: им. Н.С. Гумилёва, им. А.А. Блока, им. А.Т. Твардовского, им. М.Ю. Лермонтова, им. И.А. Бунина, «Слово – 2017»…

11 августа постоянный автор и большой друг нашей газеты Григорий Исаакович отметил свой юбилей. Редакция сердечно поздравляет юбиляра и желает ему долголетия, жизненных радостей и дальнейших творческих успехов.

* * *
Уметь довольствоваться малым –
Не значит малое уметь:
У каждого — своё начало
И всё, что с ним случится впредь, –
Где голос времени услышишь,
Найдёшь в нём главные черты…

Нам всем даётся что-то свыше
Для достиженья высоты.

* * *
Швыряет ветер порции дождя,
Зонты трепещут и бегут под крыши,
День непогожий всё это услышал
И записал немного погодя.

Потом забыл, и через много лет
Ему вернула память почему-то:
«Был дождь» – она напомнила,
и будто
Хотела слышать от него ответ –

О тех далёких порциях дождя.
Но день не дал ей внятного ответа,
Сумел лишь вспомнить –
вроде было лето…
И записал немного погодя.
У мемуаров есть
своя печать –
Они условны,
как условна память…
Проходит дождь, твой зонт
опять не занят,
И всё сначала
хочется начать.

* * *
Первый снег, как чистый лист –
Без начала и финала,
Где не годом больше стало,
А лишь дни переплелись.

Этот белый переплёт –
Для какой-то главной книги.
Без сюжета и интриги
Нас врачует каждый год.

Чтобы дней калейдоскоп
Чуть оставил свои ритмы
И в мечте или молитве
Устремился высоко.

Потому что чистый лист,
Как совет: «Остановись.
И заполни не спеша
Тем, чем полнится душа».

* * *
Нежный вкус уходящего лета, –
То ли возраста в этом примета,
То ли знак, чтобы жил не спеша,
Потому что всё в мире
проходит, –
Постепенно к другим переходит,
А с тобой остаётся душа.
* * *
Год из года за верхушкой лета
Тает день, сужая свой проём,
Лишь деревья, повинуясь ветру,
Шелестят о чём-то о своём.

Шелестят, наверное,
о главном –
Сверху дальше видно, чем внизу,
Может, знают книгу без заглавия
И оттуда вести нам несут.
День за днём
приходят эти вести,
Торопясь уйти
за окоём…
Лишь деревья
всё на том же месте
Шелестят
о чём-то о своём.

* * *
У жизни мирско
есть пределы,
У жизни духовной их нет.
И как ни живи,
что ни делай –
Почти неизменен сюжет:

Сперва поддаёшься
соблазнам,
Потом
искупаешь грехи…
Порой, – очищенье,
как праздник,
Где медные звуки тихи.

Живёшь, свою книгу листая,
Пока ни находишь ответ:
Лишь время мирское
в нас тает,
А время духовное – нет.

* * *
Чтоб выросли крылья,
нам много не надо –
Достаточно слова,
достаточно взгляда.
А, чтобы они перестали расти,
Достаточно слова
И… взгляд отвести.

* * *
В нас беда не переходит в беды,
Если есть запас душевных сил:
Пораженье – тоже часть победы
Для того, кто рук не опустил.

* * *
Не надо ждать, когда оценят,
Придут, дадут и позовут,
А делай только то, что ценишь,
И это не считай за труд.

* * *
Можно быть интересным себе,
Но другим ты тогда интересен,
Когда главный мотив твоих песен
Станет песней о каждой судьбе.

* * *
«Поэт всегда
должник вселенной»,
Но многое, что говорил,
Живёт во времени нетленным –
Единственным из всех мерил.

* * *
Каждый из нас состоит
из поступков –
В них наша суть. Потому и молва
Только поступки хранит неуступно.
А остальное – пустые слова.

* * *
Мы часто в грудь себя стучим,
Изображая патриотов.
Но и рукав не засучим,
Чтобы исправить
здесь хоть что-то.

* * *
Хотя в сегодняшней России
Поэт не «больше, чем поэт»,
Поэзия всегда вносила
В духовное пространство свет.

И там, не ведая пределов,
Струится он из века в век,
Чтоб никогда не оскудело
Для нас понятье – «Человек».

* * *
В московских старых переулках,
Как много лет тому назад,
Звучат шаги мои негулко,
Не останавливая взгляд.

Они по памяти проходят,
Будто листают не спеша
Всё, что давно уже не в моде
И только мой замедлит шаг.
Ведь для меня их древний камень
И тёплый цвет особняков
Всегда – зачёт или экзамен,
К чему я должен быть готов,

Поскольку в эти переулки,
Как много лет тому назад,
Неторопливо и негулко
Уйдёт и мой последний взгляд.

Вдохновенье
Из века в век о нём мечтают,
Надеясь, что, когда придёт,
Останется и не оставит
Тебя среди мирских забот.

Оно приходит и уходит,
Ни разу не предупредив,
Лишь оставляя нечто вроде
Эфира, где гостил мотив.

И потому не знаешь, был ли
Той мимолётности сюжет,
Где сразу вырастают крылья,
Которых не было и нет.

И о которых все мечтают…
Но, видно, так – из века в век:
Уйдёт, придёт и вновь оставит,
Тебя в надежде, человек.

* * *
Уходят годы, не прощаясь,
Как и приходят, не стучась, –
Слегка себя обозначая
В условный день, условный час.

Ведут тебя по анфиладе
Неслышной поступью шагов
К ещё неведомой ограде,
Где твой итог земной готов.

Но он – земной – лишь запятая,
Для продолженья наших дней, –
По чьей-то памяти ступая,
Ты продолжаешься и в ней,

Чтоб с непрочитанной станицы
Услышать главные слова
Или кому-нибудь присниться
И обозначиться едва.
* * *
В одиноком пространстве души
Есть какая-то искорка света,
От неё и исходят сюжеты,
Чьё развитие нами вершит.

Мы по ним воспаряем, и высь
Открывает с годами нам бездну,
Потому и, за что ни возьмись,
До конца ничего не изведать.

Может, нам и пространство души
Для того дарит искорку света,
Чтобы каждому дать по сюжету
И достойно его завершить.

* * *
Я не жил в коммунальной квартире,
Но я жил в коммунальной стране,
Что была и добрее, и шире,
Чем пришедшая ныне извне.

Мы умели тогда свои песни
Петь без фальши,
без импортных фраз,
И мечтали, и строили вместе
Всё, чего не хватает сейчас…

А теперь мы в отдельных квартирах,
И давно нет в нас общей мечты,
Потому и от внешнего мира
Всё сильнее приток пустоты.

Ода
соломинке
В любые годы и погоды
Соломинке слагают оды –
Её протянутой руке,
Как знаку – здесь, невдалеке
Всегда есть, что тебе поможет.
Тогда тупик не так уж сложен, –
Вредна лишь мысль о тупике.

* * *
У каждой строчки есть подстрочник,
Он неуклюж и сыроват,
Поскольку там ещё неточно
Располагаются слова.

Расставишь – получаешь строчку,
Потом забудешь, что сперва
Её принёс тебе подстрочник
И подарил свои слова.

* * *
Стихотворение – стихийно,
Но требует оно слова,
Где точно выльется стихия,
В тебя вошедшая едва.

Сумеешь, –
будет в твоих строчках,
Как и в пространстве между строк,
Её неповторимый почерк,
Который ощутить ты смог.

* * *
Из множества знакомых фраз
Составить бы такую фразу,
Чтоб останавливала сразу,
Но и была не напоказ.

Высокий слог и простота
Чтоб в ней слились одновременно,
Тогда проступит в современность
Любого времени черта.

Тогда она и бередит,
И все тебя готовы слушать.
Но миг такой – лишь редкий случай,
И мало у кого гостит.

* * *
О том, что было, не жалею,
Хотел бы лишь в какой-то час
Запомниться не юбилеем,
А чем-то сделанным для вас –

Поступком ли, удачной строчкой
Из многих строчек или дел.
И только этим, знаю точно,
Запомниться бы вам хотел.

* * *
Когда приду к финальным титрам,
Наверное, не скрою грусть –
Ведь мне неведомы молитвы
И то, что, может быть, вернусь

В каком-то облике незримом,
Удачно найденной строке,
Где будет видно – жил не мимо,
А здесь… Совсем невдалеке.

Маме
Ты уходишь в золотую осень.
И в пространство тихо тает дрожь.
Ты меня теперь уже не спросишь:
«Как дела, сыночек? Ты придёшь?»

И свеча, что по тебе печалит,
Восковой слезой бежит на дно.
«Я приду» — тебе я отвечаю.
И теперь тебе уже одной…

Ты прости – я опоздал с ответом.
Ты всегда умела тихо ждать.
Я сегодня пожалел об этом –
Что не всё успел тебе сказать.

Так всегда –
жалеешь слишком поздно.
Что-то рад бы изменить, но как?
Тихо стынут за закатом звёзды,
И плывут куда-то облака.

Может быть туда,
где это «где-то»,
И куда я говорю опять:
«Ты прости, я опоздал с ответом.
Подожди, как ты умеешь ждать».

* * *
У прозы жизни есть свой почерк,
И силишься его понять –
В какой строке и междустрочьи
Высокий смысл отыскать, –

Найти поэзии начало,
Её возвышенный исток,
Чтоб в твой мирской отрезок малый
Вошёл и вечности поток.

Фидель
Мы на мели. И с этой мели
Звучит, отчётливо скорбя:
«Когда мы предали Фиделя,
Мы предали самих себя».

А он себе остался верен –
Не предавал и не хитрил,
Избрав однажды свою веру
Единственной из всех мерил.

Ему воздастся, нам воздастся –
Всем – по заслугам. А сейчас
Он из вселенского пространства
Глядит с сочувствием на нас, –

На тех, кто предал и лукавит
В том, что «диктуют времена»,
И что не доллар нами правит…
Хотя он правит. И сполна.