slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

Мятеж, которого не было. (Продолжение. Начало в № 9 (2020).

6 июля 1918 года рано утром Биценко забрала бомбы у Фишмана, доставила их в свой номер в гостинице «Националь» и там передала Блюмкину и Андрееву. Это было впоследствии установлено следствием. Как потом был убит Мирбах, мы с вами уже знаем. Вполне резонно у кого-то из читателей могут возникнуть сомнения: не слишком ли смело мы привязываем к убийству Мирбаха таких известных и «бесконечно славных» исторических персон, как Троцкий, Свердлов и Дзержинский?
Полагаю, что мы стоим на правильном пути. Достаточно подвергнуть простейшему анализу судьбы тех же только что упомянутых Блюмкина, Фишмана и Биценко.
Следуя элементарной логике, с такими, как они кровавыми убийцами, да ещё представителями враждебной партии, поставившими страну на грань новой войны, руководителям ленинской коммунистической партии и страны совсем не по пути.
Но это, если следовать человеческой логике. Нельзя забывать, друзья мои, что мы судим из другой эпохи, в которой действуют совсем другие нравственные ориентиры, и шкала моральных ценностей находится совсем в другой плоскости. Времена несопоставимы. Тогда, как в любые переломные моменты истории, исходили из революционной целесообразности. «Морально всё, что приносит пользу революции», – утверждали лучшие люди страны. Тех, кто это оспаривал, ставили к стенке. По революционной шкале ценностей они никак не могли считаться лучшими. Поэтому времена революций, когда всё перевернуто с ног на голову, считаются самыми отвратительными.
Великий режиссёр коммунистической вакханалии Лев Троцкий поставил на советской сцене спектакль под придуманным им названием «Мятеж левых эсеров» и написал роли для артистов. Те, кто хорошо сыграл, получили награды и звания, и аплодисменты зрителей. И как хорошие артисты стали уважаемы в народе и почитаемы партией. Правда, ненадолго, потому, что в перевёрнутые эпохи шкала ценностей тоже перевёрнута и слава там долго не живёт. Так же, как не живут долго и сами люди. Их уносят за горизонты событий революционные ветры, пахнущие человеческой кровью.
Самый что ни есть кровавый убийца молодой человек по имени Яков Блюмкин вместо того, чтобы понести наказание и быть расстрелянным (ведь Вячеслава Александровича расстреляли вообще ни за что), после покушения на Мирбаха оказывается вдруг на Украине и занимается «подпольной партизанской работой» против Махно и других врагов советской власти. По странному совпадению именно в это время организацией этой самой партизанской работы на Украине занимается Ф.Э. Дзержинский. То есть Блюмкин служит в подчинении Дзержинского в то самое время, когда ВЧК его «активно разыскивает».
Нельзя также не упомянуть, что перед этим смертная казнь Блюмкина по личному указанию Троцкого была заменена «на искупление вины в боях по защите революции».
Удивительный пройдоха Блюмкин умудрился в этот же период по заданию ВЦИК (т.е. Свердлова) поучаствовать вместе с махновцами (!) в подготовке покушения на адмирала Колчака.
Наконец, в апреле 1919 года он, как мы уже говорили, приходит в Киевскую ЧК, сдается её председателю М. Лацису и заявляет, что готов понести заслуженное возмездие, от которого он целый год скрывался. Всё это нельзя назвать иначе, как лицемерие по договорённости. Какое уж тут возмездие со стороны ВЧК, если он всё это время выполнял задания этой самой ВЧК?
Уже в мае 1919 года Особая следственная комиссия по согласованию с Президиумом ВЦИК (Я.М. Свердлов) и с одобрения Ф.Э. Дзержинского принимает решение об амнистии Я. Блюмкина («ввиду его добровольной явки в ВЧК»).
Иначе как клоунадой всё это не назовёшь.
Дальнейшая жизнь Якова Блюмкина – сплошной детектив. И везде, и всюду он служит в структурах, возглавляемых Л. Троцким и Ф. Дзержинским.
Вскоре по личной рекомендации Дзержинского он вступает в РКП(б), принимает участие в чекистских операциях на Украине, организует партизанское движение в тылу Деникина. Затем он переходит на службу в Красную Армию и, как подчинённый Троцкого, воюет на Южном фронте в качестве командира 79-й бригады. В 1920–1921 годах по направлению Троцкого учится в Военной академии РККА и после её окончания работает не кем иным, как начальником охраны Народного Комиссара по военным и морским делам Л.Д. Троцкого, является его ближайшим доверенным человеком.
А далее, когда карьера Троцкого пошла на спад, Блюмкина опять переводят под покровительство Дзержинского. И он трудится на генеральских должностях в советской разведке на территориях Закавказья, Монголии, Палестины, Афганистана, Индии, Турции. (Кстати, в это же время почти в тех же странах в советской разведке также на генеральских должностях служил другой известный авантюрист, бывший одессит Лев Натанович Зиньковский, имевший партийный псевдоним Лев Задов, который у Нестора Махно был начальником контрразведки. Он известен, в том числе, по роману Алексея Толстого «Хождение по мукам»). Конец фантастической карьере Блюмкина пришёл в 1929 году, когда он в Константинополе нелегально повстречался со своим покровителем Львом Троцким и получил от него инструкции по организации подрывной работы в СССР.
Тайная встреча с личным врагом Сталина — это вам не бирюльки вроде убийства какого-то там иностранного посла. Это куда как серьёзнее. Блюмкина, конечно же, немедленно арестовали и сразу же расстреляли. Говорят, он умер, как герой, крикнув перед смертью: «Да здравствует вождь мировой революции Лев Давыдович Троцкий!» И запел «Интернационал». Песню он не допел…
Ну, убедил я вас, дорогие читатели, кто послал Блюмкина убивать графа Мирбаха? И кто подписал тот мандат? Не левые же эсеры, никому не нужные и бесполезные маргиналы. Нет, Блюмкин прославил перед смертью реальных своих хозяев.
Чтобы убедить вас окончательно, что к убийству немецкого посла партия левых эсеров не имеет никакого отношения, напомню ещё двух персонажей – прямых участников преступления. Один из них – Яков Моисеевич Фишман. Именно он самолично изготовил бомбы, которыми Блюмкин и Андреев убивали Мирбаха.
Фишман с дореволюционных времен был близким человеком Льву Давидовичу. Достаточно сказать, что они рука об руку работали в Петроградском Совете рабочих депутатов, который возглавлял Троцкий, и оба были членами его Военно-революционного комитета, вместе готовили и совершали октябрьский переворот. И хотя Фишман состоял в партии левых эсеров, он всегда был в дружеских отношениях с Троцким, что нам ясно продемонстрирует ход дальнейших событий.
Фишман ещё до революции, находясь в эмиграции, закончил химический факультет Неаполитанского университета (Италия), был специалистом подрывного дела. Кроме того, летом 1918 года он являлся не просто рядовым партийцем, а состоял членом ЦК левоэсеровской партии. Кому, как не ему Троцкий и Дзержинский могли доверить изготовление бомб? Это ведь тоже решало две проблемы — и подготовку оружия и возможность потом всё свалить на левых эсеров. Что и было сделано.
И всё получилось удачно. Бомбы сработали и наделали много шума, эсеры были скомпрометированы, а Фишман сразу после этого, вместо того, чтобы сесть в тюрьму, резко пошёл в гору. Естественно, при поддержке своего друга Троцкого. Дальнейшая его судьба поразительно напоминает судьбу Якова Блюмкина. Это, впрочем, естественно, — ведь у них были одни и те же кураторы.
Фишман, как и Блюмкин, «за участие в мятеже» был заочно приговорен к трём годам тюрьмы. Как и Блюмкин, осенью 1918 года бежал на Украину и работал по организации подполья и партизанского движения против белых и Махно в структурах, курируемых Ф. Дзержинским. Как и Блюмкин, был в одно с ним время амнистирован и, как Блюмкин, с победой вернулся в Москву. Здесь он, как и Блюмкин, поступает на службу в Красную Армию в ведомство Троцкого, а потом, как и его молодой товарищ, по рекомендации Дзержинского попадает на работу в разведку. Как и Блюмкин, Фишман долго работает за границей и, наконец, в 1925 году становится непосредственным подчинённым Л. Троцкого — назначается начальником Военно-химического управления Рабоче-Крестьянской Красной Армии. И так далее и так далее, вплоть до получения генеральского звания.
Согласитесь, неплохая карьера для одного из руководителей российской лево-эсеровской партии, т.н. «участника мятежа левых эсеров», чья бомба убила германского посла в России?!
Думаю, и этот исторический персонаж неплохо дополняет наше предположение о том, что никакого «восстания» левых эсеров в июле 1918 года в Москве не было.
И третий участник подготовки покушения — Анастасия Алексеевна Биценко (Камористая). Именно она утром 6 июля получила изготовленные Фишманом бомбы и передала их в своём номере гостиницы «Националь» Блюмкину и Андрееву. Эта женщина с простым русским лицом в своё время бросила ради революции своего мужа и, вступив в боевое крыло партии социалистов-революционеров, стала террористкой, участвовала в убийствах видных российских деятелей. Близко познакомилась и подружилась с Л. Троцким и Я. Фишманом в октябрьские дни 1917 года, когда в составе районного Военно-революционного комитета Петросовета действовала на улицах города.
В июле 1918 года Биценко была членом ВЦИК от партии левых эсеров, её ценил председатель Я.М. Свердлов. Вероятно, кандидатура Биценко для участия в теракте в отношении Мирбаха была Троцким и Дзержинским с ним согласована. В ноябре того же года Биценко по рекомендации Свердлова была принята в члены Коммунистической партии и окончательно, уже легально, порвала с левыми эсерами.
Нельзя не упомянуть ещё раз, что под руководством Троцкого Анастасия Биценко принимала участие в Брест-Литовских мирных переговорах и добросовестно исполняла все его указания. В дальнейшем бывшая эсерка и террористка закончила институт Красной профессуры и состояла на государственной и преподавательской работе. За непосредственное участие в подготовке убийства Мирбаха она Советской властью никак не преследовалась.
Согласитесь, что рассказ об этой участнице тех событий также красноречиво свидетельствует о том, кто же реально стоял за покушением на немецкого посла графа Мирбаха. Полагаю, что приведённые мною доводы достаточно объективны и вполне обоснованы.
А как же само восстание левых социалистов-революционеров, состоявшееся, как утверждает советская историография, шестого и седьмого июля 1918 года сразу после убийства германского посла? Как оно началось, как проходило? О нём ведь написано столько книг и статей, столько снято фильмов. В этих советских произведениях левые социалисты-революционеры выглядят очень некрасиво. Ведь они, организовав кровавый и подлый антисоветский мятеж, посягнули на самое, что ни на есть святое, — на советскую власть.
Анализируя различные источники, исследуя детали тех событий, начинаешь понимать, что в этой мешанине информации трудно найти правду. Как и в описании каждого политически значимого события здесь много конъюнктурщины, партийного подхода, споров честных и нечестных историков. Главное и однозначное, что я вынес из всего этого: восстания в классическом его понимании, как крайней меры выражения недовольства одной партии или социальной группы против другой, конечно же, не было.
И вот здесь хотелось бы порассуждать, полистать документы, рассмотреть аргументы «за» и «против» этой версии. Начнём с аргументов, свидетельствующих о том, что политического мятежа левых эсеров против большевистской партии не было.
Сначала пусть выскажутся сами свидетели тех событий. Вот слова Председателя ЦК партии левых эсеров М.А. Спиридоновой: «…Как они ловко устроили. Сами изобрели «заговор», сами ведут следствие и допрос. Сами свидетели и сами назначают главных деятелей – и их расстреливают… Как их убедить, что заговора не было, свержения не было… Я начинаю думать, они убедили себя сами, и, если раньше знали, что раздувают и муссируют слухи, теперь они верят сами, что заговор был. Они ведь маньяки. У них правоэсеровские заговоры пеклись, как блины».
И я верю этим словам этой фанатичной женщины. Посвятившая свою жизнь революции, абсолютно честная перед ней, она любила её больше, чем могла бы любить свою мать. Я никогда не читал и не слышал от неё слов, которые можно было бы назвать враньём. Все её слова и мысли прямы и честны, как направленная на врага шпага.
Свидетельство Петра Смидовича, большевика, Председателя Московского Совета рабочих и солдатских депутатов, непосредственного участника всех событий: «Полагаю, что люди эти (бойцы отряда Д. Попова — прим. автора) не управляли ходом событий, а логика событий захватила их, и они не отдавали себе отчёта о том, что они сделали. Ни системы, ни плана у них не было».
Центральный комитет партии левых эсеров выпустил в те дни воззвание «Ко всем рабочим и красноармейцам», в котором, в частности, утверждалось: «ЦК ПЛСР категорически заявляет, что ни к какому захвату власти он не стремился, а произвёл убийство Мирбаха исключительно в целях прекратить дальнейшее завоевание трудовой России германским капитализмом».
Член ЦК партии левых эсеров Ю. Саблин подтверждает: «В ответ на все поступавшие в ЦК предложения об активном поведении по отношению к Совнаркому, предпринимавшему явно враждебные к ЦК и отряду Попова шаги, ЦК отвечал заявлениями о необходимости придерживаться строго оборонительных действий, ни в коем случае не выходя из пределов обороны района, занятого отрядом. Таким образом, совершенно неиспользованным остался караул на телефоне, телеграфе и во Всероссийской Чрезвычайной Комиссии. Также неиспользованными остались предложения о захвате Кремля и центра города».
В своих показаниях на следствии самый главный провокатор всех событий Яков Блюмкин заявил однозначно: «Восстания не было».
Когда вникаешь в очень непростой ход и смысл тех событий, возникает множество вопросов, связанных с их оценкой. Отсюда появляется большая ответственность перед историей, перед людьми: как бы чего не напутать такого, в результате чего пострадает память о тех временах, о персоналиях, действующих в них. Очень хочется быть справедливым и объективным?
Например, мы, основываясь на свидетельствах исторических лиц, да и на самом ходе событий, говорим: мятежа партии левых эсеров 6 и 7 июля 1918 года не было вовсе. Похоже, что так, но, тогда как быть с давно опубликованным протоколом заседания ЦК этой партии от 24 июня того же года. Там ведь сказано куда как прямо: «Центральный комитет партии считает возможным и целесообразным организовать ряд террористических актов в отношении виднейших представителей германского империализма; одновременно с этим ЦК партии постановил организовать для проведения своего решения мобилизацию надёжных военных сил и приложить все меры к тому, чтобы трудовое крестьянство и рабочий класс примкнули к восстанию и активно поддержали партию в этом выступлении»…
Заметим, что указанное заседание ЦК состоялось совсем незадолго до известной исторической даты «мятежа». Кроме того, в широко опубликованных отечественных источниках приводятся и конкретные данные о подготовке и отправке в Москву из разных городов России вооружённых боевых дружинников в большом количестве в распоряжение штаба отряда боевой организации партии левых эсеров. Всё это воспринимается как нашими, так и зарубежными исследователями как реальная подготовка к восстанию против большевистской партии.
Думаю, в таком подходе существует некоторая традиционная заданность и привычная с советских времён тенденциозность. Давайте же, наконец-то, обратим внимание на слова Марии Спиридоновой, прямо заявленные в том же Протоколе заседания ЦК ПЛСР от 24 июня: «Мы рассматриваем свои действия как борьбу против настоящей политики Совета Народных Комиссаров (т.е. Правительства. – Прим. автора) и ни в коем случае, как борьбу против большевиков. Однако, ввиду того, что со стороны последних возможны агрессивные действия против нашей партии, постановлено в таком случае прибегнуть к вооружённой обороне занятых позиций».
Подчёркиваю: «к вооружённой обороне», а не к вооружённому восстанию. То есть, левые эсеры не собирались наступать, они желали лишь обороняться. Полагаю, и это очень важно: Троцкий, Дзержинский и Свердлов очень грамотно и своевременно воспользовались словестной казуистикой, и сами первыми пошли в наступление, очень верно выбрав момент.
Если внимательно вглядеться в обстановку тех дней, нетрудно увидеть: левые эсеры их громкой трескотней страшно подставились. Они открыто, на весь мир заявили, что будут убивать немецких граждан, чтобы сорвать Брестский мир и начали готовить для этого силы и оружие. Я представляю нежданную радость и Ленина, и Троцкого, и Дзержинского, и Свердлова: вот он вожделенный, долгожданный момент для расправы с давними закадычными врагами большевиков — эсерами, с их отрицанием красного террора, с их опорой на серую, бестолковую крестьянскую массу и с их надменным выпячиванием своей якобы ведущей роли как старейшей социалистической партии России. Власть, власть не хотели отдавать большевики никому — ни врагам, ни союзникам!
Теперь они опять прибегают к излюбленной бессмысленной тактике индивидуального террора, с которой можно и не считаться. Они так и не поняли, что террором нельзя победить, террором можно лишь спастись от возмездия. И чем кровавее террор, там легче спастись. Свердлов потирал руки и ехидно распевал: «Так хочется расцеловать эту страшилу Спиридонову». И смачно сплёвывал в сторону.
Из этого протокола совсем не следовало, что эсеры вот-вот собираются наступать. Проглядывало, что это пустая декларация, плюс реальное желание отгородиться от большевиков штыками и уже вооружёнными поджидать агрессии от них. Полагаю, у них были на это основания. Думаю, также, что у левых эсеров на тот момент хватало чувства реальности и понимания бессмысленности любых наступательных действий против правящей партии: и армия и карательные органы были у большевиков, а не у них. Ещё никогда и нигде восставшая толпа не побеждала армию, хорошо вооружённую и хорошо оплаченную. Денег на то, чтобы платить и китайцам, и латышам, у большевиков хватало…
В общем и целом, по здравом размышлении получается, что тот протокол ЦК партии левых эсеров от 24 июня 1918 года больше был нужен большевикам, а не эсерам. И по странному стечению обстоятельств появился он на свет именно в тот момент, когда Ленину, Троцкому и Свердлову как воздух нужны были основания для разгрома ненавистных конкурентов. Кстати, это ещё одна загадка того нелепейшего «мятежа». К ней мы ещё вернёмся.
Так или иначе, ЦК левых эсеров наговорила много лишнего, и из этого можно было шить любую рубашку. Первое лицо государства сказало: надо воспользоваться моментом и эсеров опередить. Надо сделать так, чтобы их рядом с нами больше не было. И исполнители взялись за дело. Дальнейшие события разворачивались в следующем порядке.
После покушения на Мирбаха его убийцы Блюмкин и Андреев спрятались в чекистском боевом отряде, которым командовал бывший матрос Балтийского флота, член Коллегии ВЧК Дмитрий Попов. При этом Блюмкин, получивший во время покушения травму ноги и нуждавшийся в лечении, был помещён в санчасть этого отряда. Там он находился под другой фамилией.
Тем временем никаких событий больше не происходило. Никто из эсеров ни в отряде Попова, ни в Москве не начинал каких-либо боевых действий. Так продолжалось, пока в этот отряд не прибыл Председатель ВЧК Феликс Дзержинский. Он начал создавать обстановку паники, тревоги и нервозности, требовал выдачи Блюмкина и Андреева, грозил всем арестами и расстрелами, утверждал, что за голову Мирбаха со стороны левых эсеров будет принесена «искупительная жертва» и т. д.
Попов и его подчинённые какое-то время терпеливо переносили эти угрозы, а затем Дзержинского, Лациса и ещё нескольких товарищей разместили под охраной в одном из помещений. Надо отметить, что с задержанными обходились учтиво и через непродолжительное время вообще отпустили. При этом положительную роль сыграли эсеровские руководители Вячеслав Александрович и Юрий Саблин, просившие солдат никого не трогать.
Не преминем напомнить, что Александрович и Саблин, в равной степени ничего преступного не совершившие, были наказаны, мягко говоря, не одинаково. Саблин был амнистирован, а Александрович по приказу Дзержинского — расстрелян. Но об этом немного позже.
Не могу не задать вопрос, который напрашивается сам по себе: разве бывают мятежи против государственной власти, в которых с руководителями государства обходятся столь мягко? Конечно же, нет! Победивший революционный народ вешает сверженных вождей на первом же суку, ставит их к стенке или сажает в железные клетки и волочит эти клетки по городским улицам, и разъяренная толпа бросает в них камни. И правда заключается в том, что во время событий 6—7 июля не пострадал ни один большевистский вождь! Тогда это не восстание, а маскарад какой-то.
Находясь в отряде Попова, Дзержинский своими угрозами и агрессивным поведением, скорее всего искусственно разыгранным, возбудил часть отряда. В отряде вдруг оказалось большое количество спирта и некоторые крепко выпившие моряки и солдаты разбрелись по улицам, стали палить из винтовок и револьверов в воздух, терроризировать население и вообще производить сильный шум.
Правда и то, что в результате этого пьяного разгула никто из населения также не пострадал. Это тоже совсем не похоже на кровавый переворот.
Из классики захвата власти мы ещё знаем, что в такие моменты революционеры (мятежники, восставшие) первым делом захватывают наиболее важные стратегические объекты, то есть такие, без которых любая власть не сможет функционировать: телеграф, телефон, почтамт, мосты, вокзалы, электростанции, воинские гарнизоны, основные производства…
Что же было захвачено «восставшими» левыми эсерами 6–7 июля 1918 года? Давайте перечислим эти объекты.
1. В нашей историографии утверждается, что левыми эсерами было захвачено здание ВЧК. Это не так. Оно вообще не было захвачено. Туда приходили люди из штаба Попова, которые арестовали только заместителя Дзержинского М. Лациса и который вскоре был ими же освобождён. А ВЧК продолжало работать в обычном режиме.
2. Якобы была занята телефонная станция. Однако, управляющий Московской телефонной сетью С.Л. Пупко в своих показаниях на следствии утверждает, что там всё время менялись караулы, но ни о каком захвате этого учреждения левыми эсерами он не упоминает.
3. Утверждается, что был осуществлён захват телеграфа. И это не так. Там так же, как и во все другие дни, беспрепятственно стоял караул, а все сотрудники телеграфа работали в нормальных условиях. Экстраординарным было лишь то, что туда вместе с десятью вооружёнными людьми приходил бывший Нарком связи России левый эсер П. Прошьян, который отправил в регионы России телеграммы, а затем вернулся в штаб Попова.
Надо согласиться, что и это совсем не похоже на революционные действия восставшей партии. Ну а уже 7 июля большевики решили, вероятно, что надо прекращать матросские загулы. Они подкатили к штабу Попова пару артиллерийских орудий и сделали пару-тройку залпов. Весь отряд красного чекистского командира и лихого балтийского матроса Дмитрия Ивановича Попова с неимоверной скоростью разбежался из здания Боевого отряда, что располагался по Трёхсвятительскому переулку, дом № 1, в разные стороны. Как цыплята на огороде, над которым завис ястреб. Потом эти действия назовут «подавлением восстания левых эсеров».
Вот вам и все события, так драматически перевранные в советской исторической науке. И весь мятеж, которого, как мы видим, вовсе не было. А была инсценировка, которая была нужна большевикам для решения своих политических задач.
В результате этой инсценировки отряд чекиста Попова потерял двух человек убитыми и двадцать ранеными. Ещё упомянем двенадцать расстрелянных чекистами бойцов поповского отряда после тех событий и безвинную жертву интриги Дзержинского — его заместителя В.А. Александровича. С большевистской стороны не пострадал никто.
Ну и, конечно же, закономерно, что старейшая социалистическая партия России — партия социалистов-революционеров именно в эти июльские дни прекратила своё существование как самая мощная политическая сила России.
На их место пришли переигравшие их большевики. Так что же всё-таки было? Имела ли место реальная попытка левых эсеров перехватить власть в стране?
Думаю, что в той конкретной ситуации такой попытки не было. Это отчётливо видно из хроники событий. Была лишь удачно выстроенная большевиками интрига. Но было бы большой ошибкой представлять здесь эсеров белыми овечками, а большевиков серыми волками. Я преисполнен уверенности, что и те, и другие были лютыми хищниками, одинаково рвущимися к власти и всегда стоящими друг друга в этом стремлении. Просто одни проморгали верный исторический момент, задержались на старте и подставили под клыки соперника свой незащищенный бок. И тот не упустил возможности разорвать своего врага.
Давайте не забудем сотни лучших сынов и дочерей России, убитых в десятилетия террора, развязанного эсерами. Давайте вспомним «кровавое воскресенье», инспирированное эсеровскими провокаторами, гибель надежды России — Столыпина, бросание бомб в царей и достойных государственных мужей — всех тех, кто двигал Россию вперёд и угрожал тем самым Западу.
Думаю, что, не отдав Россию левым эсерам, Богородица в очередной раз спасла нашу страну от западной заразы. Но в этом материале нам интересно и другое: как и какие используя средства и методы, Троцкий и его подельники сумели в короткие сроки подготовить и осуществить высококлассную оперативную игру с сильным противником и победить в этой игре.
Думаю, что с самого её начала Троцкий как проводник интересов Соединённых Штатов в России, поставил перед Дзержинским и Свердловым две задачи:
— убить германского посла Мирбаха с целью срыва Брестских мирных соглашений и развязывания нового этапа войны с Германией в интересах США и Антанты;
— в соответствии с ленинскими установками, создать условия для изгнания партии левых эсеров из структур власти и обеспечить абсолютный контроль партии большевиков над всеми государственными органами.
Вторая задача была выполнена полностью, первая – частично. И вот здесь самое время немного позаниматься конспирологией. А как же иначе? Ведь без этого нам не разобраться в том, например, почему никто из активных и видных эсеров не поддержал матросиков из отряда Попова, которые одни выступили за «великое эсеровское дело»? Ведь они, эти матросики, даже и эсерами-то не являлись. Они — рядовые бойцы чекистского отряда. Почему на улицы Москвы и других городов, если это был мятеж, не высыпали сотни тысяч членов этой могучей партии? Почему партийные главари не вывели их на бунт?
Да и сами главари, хотя бы один из сотен их, не вышел туда же? Почему они сидели по своим каморкам и не высовывали свои мордочки? Они что не понимали, что после шума, наделанного в Москве, им всем и их партии в любом случае наступит конец? Тут уж надо было гурьбой вываливать на улицы и наконец-то брать власть. Тем более, что и оружия, и бойцов у эсеров было предостаточно.
Согласитесь, в этих вопросах присутствует серьёзный резон. Как тут обойтись без конспирологии? Ведь, говоря объективно, в этой операции по нейтрализации целой партии и Дзержинский, и Троцкий и Свердлов проявили недюжинное оперативно-чекистское мастерство. Согласитесь, одним махом обессилить самую крупную партийную организацию в стране было бы непросто любой изощрённой спецслужбе. Но ведь справились! Скажу вам со знанием дела: это можно сделать только при наличии очень сильных агентурных позиций в стане противника.
Поразмышляем вместе. Вы только посмотрите, как тихо, почти незаметно всё обошлось. Где-то в глубинах тугого и шершавого партийного чрева что-то прошуршало, пошепталось и прошамкало, словно юркие мыши пошныряли в нём, и тело вдруг стало разлагаться, распадаться, да и развалилось на клочья, раскидалось по российским просторам. Будто его и не было. Только вонь одна и осталась. Поработала агентура…
(Окончание в след. номере).
 
Павел КРЕНЁВ
 

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: