Комментариев пока нет
Рубрика: Без рубрики
25.12.2015
Мы вступили в войну на два фронта
Сегодняшний собеседник «Слова» — Александр СЕВОСТЬЯНОВ, этнополитолог, член Петровской академии наук и искусств.
— Начало военной операции в Сирии – один из поворотных моментов во внешней политике РФ за последние годы. Как вы оцениваете военную, политическую и геостратегическую составляющую этого предприятия? Справедливы ли звучащие в западных СМИ оценки нынешнего кризиса на Ближнем Востоке как прелюдии Третьей мировой войны?
— Несомненно, всё происходящее на Ближнем Востоке – это эпицентр глобальной войны, которая является одновременно и традиционной войной за мировое лидерство (исламский проект противостоит западному), сопровождающей всю историю человечества, и войной цивилизаций, не прекращающейся вот уже полторы тысячи лет. Только в таких масштабах можно что-то понять в происходящем и дать разумную оценку и самой войне, и нашему в ней месту. Последние триста лет Запад наносил Востоку тяжёлые поражения, задвигая его на обочину истории и прогресса. Но теперь, в начале XXI века, мы наблюдаем такие изменения, которые позволяют Востоку надеяться на реванш.
На чём держится пока преимущество Запада? Исключительно на деньгах и высоких технологиях, в том числе военных. В остальном Запад проигрывает Востоку: идеологически, морально, витально.
На чём держится преимущество Востока, дающее ему надежду на победу? Исключительно на демографии, на живой силе. Но одновременно исламская цивилизация предлагает альтернативный идейный и нравственный проект, который способен прельстить недалёких людей, при этом жестоко и справедливо разочарованных исчерпавшим и предавшим себя Западом. Именно это и подпитывает претензии Востока на глобальное лидерство.
Что победит: высокие технологии или живая сила? Быть может, второе, поскольку весь Запад, особенно Европа, насквозь инфильтрован этническими мусульманами, не просто составляющими значительный процент населения многих западных стран, но и уже образовавшими там свои анклавы, живущие по собственным законам. А против них, живущих вперемешку с автохтонами, технологии бессильны.
Но нельзя исключить и победу Запада, которому для этого придётся радикально, на порядок, сократить количество мусульман в мире. Такая победа неизбежно окажется пирровой, потребует колоссальных издержек.
Я не вижу сегодня ни на Западе, ни на Востоке таких ценностей, за которые стоило бы воевать и умирать русским людям. Более того, находясь в состоянии незавершённой и беспощадной холодной войны с Западом, вступить в горячую войну с Востоком (а проект всемирного халифата это и есть сегодня Восток) означает развязать войну на два фронта. Чем такие войны кончаются, надо бы спросить Вильгельма Второго или Гитлера, они бы рассказали с примерами и подробностями.
Поэтому наше вступление в войну на Ближнем Востоке наполняет меня пессимизмом. Мы утратили шанс стать сторонним наблюдателем или закулисным манипулятором в битве двух равно чуждых нам цивилизаций. Мы могли бы сыграть такую же роль, какую сыграли США во Второй мировой войне, – и вынести немереные дивиденды из этого. Увы, эти возможности мы упустили.
— Является ли угроза со стороны ИГИЛ реальной для России? Неизбежна ли, по вашему мнению, наземная операция в Сирии? В США заговорили об «увязании Путина» в сирийском конфликте. Надолго ли мы там «завязли»?
— Без наземной операции в Сирии мы не сможем закрепить там результаты наших технологических побед. Наша ставка на алавитское меньшинство, отторгаемое всем суннитским и шиитским Востоком, заведомо бита, как бита была ставка на правительство Наджибуллы в Афганистане. Стоит нам прекратить свои бомбёжки, и фронт стремительно покатится обратно, ибо никто не в силах превратить суннитское большинство в меньшинство без технологий геноцида, к которым мы не готовы.
Выйти из сирийской войны без большого ущерба, материального и морального, нам уже не удастся. Если вообще мусульманский мир выпустит нас из этого капкана, не потребовав безоговорочной капитуляции. Ведь как участник войны мы ничем не отличаемся от Запада, находясь в такой же демографической яме и будучи так же инфильтрованы этническими мусульманами. Нам некем воевать в отличие от Востока. Боюсь, эта война затянется на поколение-другое…
Что касается угрозы со стороны ИГИЛ, я считаю, что она не относилась (пока мы не развязали войну) к числу первоочередных в отличие от угрозы с Запада. А равно и мы, по сравнению с Западом, не были для ИГИЛ первоочередной целью. Не хочу повторяться, но нам лучше всего подходила роль мудрой обезьяны, с горы наблюдающей схватку тигров в долине. Эта роль нами утрачена.
— Почему Израиль, один из основных игроков на Ближнем Востоке (если не №1), остаётся в тени разворачивающихся событий в этом регионе? Или же эта тень намеренно создаётся нашими и западными СМИ?
— Потому что всё и так идёт наилучшим для Израиля образом, особенно после нашего вступления в войну. Мы снова превратились для евреев в живой щит, снова будем своей кровью и жертвами искупать их жизни – чего же им ещё желать?! Поглядите, как светятся довольством лики Евгения Сатановского или Авигдора Эскина после 30 сентября…
— Каковы итоги года на Украине? Насколько жив минский процесс? Помогла ли сирийская операция сместить акценты с Новороссии и Крыма? Иными словами, будет ли наше намечающееся взаимодействие с НАТО в Сирии способствовать решению проблемы Донбасса и Крыма? Сворачиванию или отмене санкций против РФ?
— Надо ясно понимать одно: украинская проблема не имеет для нас иного решения, кроме раздела этой страны. За двадцать пять лет бездарнейшей российской политики в этой стране мы уже потеряли Киев, принявший бандеровскую идею. Если Украина сохранит целостность, это значит, что через новые двадцать пять лет, всего через одно поколение, мы окончательно потеряем также и всю Новороссию от Харькова до Одессы, а то и Тирасполя. Вместо маленькой и слабой антирусской, бандеровской Украины мы получим большую и сильную – и тем более антирусскую и бандеровскую. Третьего не дано.
Сирийская операция если и сместила акценты, то только в головах россиян, которые стали меньше задумываться о судьбе русско-украинских отношений, о судьбе Донбасса, Новороссии, Крыма. К сожалению.
Что же касается Запада, то этим нашим заклятым друзьям запудрить мозги не удается никак, режим санкций не только не сократился ни на йоту, но ещё и усилился. Они не способны внутренне, ментально, изменить своё отношение к нам, долгими веками базирующееся на чувстве собственного превосходства, алчности, страхе и ревности. И будут считаться только с нашей силой. Если же такой силы на деле маловато, то тут не помогут ни блеф, ни демонстрация лояльности вплоть до холуйства и наёмничества. Русская кровь для них – водица, русские интересы просто не существуют, поскольку за людей, равных себе, европейцы нас никогда не считали, не считают и считать не будут. Так свидетельствует история.
Так что не стоило и пытаться играть на струнах мнимой солидарности: дохлое дело.
— Каковы сдвиги в треугольнике Россия — США — Китай за минувший год?
— Инициатива глобального развития всё более переходит к Китаю. В недалёком будущем это, несомненно, мировой лидер XXI века. И завершение той фазы цивилизационного конфликта между Западом и Востоком, о которой я сказал вначале, только укрепит эту роль Китая. Считаю, что у России есть шанс уцелеть и выжить только под крылом этого могучего соседа и партнёра, которому мы, пока ещё, слава Богу, нужны. Поэтому я всячески приветствую то сближение с Китаем, которое произошло при Путине, и меня нисколько не смущают те неизбежные жертвы, которые при этом мы терпим. Это малая и вполне приемлемая цена за большое преимущество.
Хотелось бы, чтобы эти отношения были максимально последовательны и предсказуемы на всю обозримую перспективу. Но для этого мы никогда не должны упускать из виду не только собственные интересы, но также и интересы Китая. Чтобы не получилось так, как с Турцией, когда мы своим тупым упёртым эгоцентризмом, неоднократной демонстрацией своего пренебрежения турецкими коренными задачами и амбициями спровоцировали конфликт, получивший очень долгое негативное эхо для обеих стран. На радость, опять-таки, евреям, грекам и армянам, включая министра Сергея Лаврова.
Пока наша суетливая, дёрганая политика в отношении Запада, который мы вчера кляли на все корки, а сегодня набиваемся ему в партнёры, вряд ли вызывает позитивное отношение у Китая, конфронтация которого с Западом объективно и неизбежно будет только нарастать. Но мы не должны позволить нарумяненному мертвецу стащить нас к себе в могилу.
Мы должны понимать и предвидеть, что противостояние Китая и Запада, особенно в лице США, в недалёком будущем (после окончания войны Запада с ИГИЛ, а то и до того) может перейти в военную фазу. И тут уж нам не с руки будет действовать по сирийскому варианту. Скорее наоборот, Китай должен видеть в нас надёжного и предсказуемого союзника на все случаи жизни. Тем более, что в таком столкновении у Запада шансов нет.
Мы должны до конца, последовательно выдерживать курс, направленный на разрушение гегемонии США, вообще Запада. Пепел дважды сожжённой России пусть всегда стучит в наше сердце…
— Насколько состояние нашей экономики ограничивает эффективность российской внешней политики?
— Беда, коль пироги начнёт печи сапожник, а сапоги тачать — пирожник. Я занимаюсь культурологией и этнополитикой, читаю курс по этой науке, написал учебник «Основы этнополитики». Экономику пусть анализируют экономисты.
Но постольку, поскольку я слежу за экономическими дискуссиями, я бы адресовал подобный вопрос к Сергею Глазьеву или Юрию Болдыреву. Они, по моему скромному мнению, хорошо разбираются в этом.
Беседовал
Виктор ЛИННИК.
Комментарии:
Статьи по теме:
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий