Комментариев пока нет
Рубрика: Без рубрики
14.02.2014
М.А. Шолохов — великий русский поэт
Назвать поэтом гениального русского прозаика «подсказали» фолианты литературоведов, которые упорно гадали, с красными или белыми останется Григорий Мелехов. Хотя создатель «Тихого Дона» вряд ли ставил такую задачу. Он нарисовал правду яростного и жестокого мира, не обращая внимания на политическую конъюнктуру, и правды добился, взяв на вооружение могучее оружие — образы, метафоры, сравнения. На каждой странице они сверкают, переливаются, как золотые россыпи…
За два с половиной тысячелетия можно пересчитать величайших писателей, ведущих свою творческую родословную от Библии и Гомера. Они оставили нам в наследство не историческую прозу, а мифологическое поэтическое воззрение. В России это, на мой взгляд, Гоголь и Шолохов (любопытно, что единят их и национальные корни: Михаил Александрович по матери — украинец). Несмотря на столетнюю пропасть во времени, чувствуется прочная связь. Вспомним хрестоматийное: «Чуден Днепр при тихой погоде». Вслушайтесь: не напоминает ли ритмический рисунок музыкальную похожесть запева знаменитого романа «Мелеховский двор — на самом краю хутора». Яркая художественная палитра Михаила Шолохова настолько густо насыщена самобытными красками, что его творчество можно смело поставить в ряд с гениальными поэтами. Даже через век шолоховская фраза «на полу — перерезанная дрёма лунного света», как и другая:
«В окно ложилась вязанка лучей закатного солнца. Розовый, с желтизной, лежал на полу квадрат», перекликается с державинской:
Златая плавала луна.
Сквозь окна дом мой освещала
И палевым своим лучом
Златые стекла рисовала
На лаковом полу моём…
Во втором томе через много страниц найденный образ повторяется: «Легла рядом, нетерпеливо отвела со лба тяжёлую, как кисть винограда, прядь волос, блеснула дымящимся синеватым огоньком глаз…». Сразу всплывают строки:
Да лень деревень…
Как кудри у Пушкина
Кроны дерев…
Как настоящий художник Михаил Александрович испытал благотворное влияние народного фольклора. Примером может послужить свидание Григория и Аксиньи: «Распахнутые опущенные полы донской шубы обвились вокруг Григория, как хмель вокруг дуба» — почти песенное: «Как бы мне рябине к дубу перебраться»...
В подлинном искусстве, как и в законе всемирного тяготения, существует высший разум. По моей теории: «будь ты негром преклонных годов» или чукчей — северным Аполлоном, независимо от расстояний и времени, образы, как братья-близнецы, будут совпадать иногда дословно: «Наталья…движением плеч высвобождая из просторной рубахи туго налитые, большие жёлто-белые, как дыни, груди, кормила сразу двоих».
Не знаю вольно или невольно скопировал этот образ в своих стихах громкая литературная личность:
Как дыни ломать.
Можно только удивляться фантазии автора, черпавшего из сокровищницы русского языка великолепные эпитеты: «Священник буравил его угрюмыми, цвета камня-самородка, глазами», Митька… нащурив на Дарью зелёные камышовые глаза», «обежал рисунок расторопно-мышастыми глазами», «Подтёлков проворней заворочал картечинами глаз», «Ореховые глаза приняли шоколадный оттенок…», «если бы не большие сильные глаза, диковинно красившие всю её (об Анне Погудко), «похабничая светлыми, как родниковая вода, глазами», «злобно обгрызая глазами крутой отцовский затылок», «зелёными кошачьими глазами, масляно блестел…», «Григорий углом переламывает левую бровь и неожиданно открывает свои нерусские глаза…». Надеюсь, убедил!
О характере человека могут подсказать губы. Ещё в древности Геродотом подмечено «полные губы говорят о доброте, тонкие — наоборот, У Михаила Александровича есть «спаявшие губы» и «тонкая, словно разрезанная шашкой щель его рта раздавлена криком», «вытянув в нитку блеклую тень губ…»
Шолохову необходимо было подчеркнуть неискренность отношений между людьми, и он умело воспользовался: «улыбка жиганула Митьку крапивой», поэтому через много страниц повторил, чуть усилив «улыбка жиганула Митьку крапивным уксусом»…
Давно замечено, что поэты и художники — родственники в искусстве. Просто здорово, что Роден отсекал резцом всё лишнее. Шолохов поистине скульптурно создал образ: «Узнав Мишку Кошевого по золотой глыбе чуба». В арсенале Михаила Александровича всегда наготове зрительные образы, совпадающие с настроением: «Ветер скупо крошил дождевые капли, будто милостыню сыпал на чёрные ладони земли». Такой образ можно только «подсмотреть» в жизни. Или насколько блестяще выглядит подтверждающий грусть Григория Мелехова, прибывшего в Первопрестольную на лечение в госпиталь: «Месяц всходил тихо и кособоко, как инвалид по лестнице».
Шолохов не чурается повторов: «серый курчавый каракуль перистой тучи», «солнце насквозь пронизывало серый каракуль туч». Всегда, когда я дохожу до фразы: «Степан поднял Петра и, придавив коленом голову, гвоздил кулачьем», вспоминаются есенинские строки:
Забивает крышу белыми
гвоздьми…
Читая «и остальные собаки, чёрными узлами лежавшие обочь крыльца», приходят на память строки:
Я рифмую стихи про себя
У затона усталость в узлы
Завязала степных собак.
дневная жара: «на крыльце пятнистая ленивая тень».
Шолоховские метафоры служат одному — правдивому отображению казачьего уклада: «Время заплетало дни, как ветер конскую гриву, «Человек, хлебнувший много горя, невольно становится на самом деле одинок, как часовня».
Природа из-под пера Шолохова как бы переходит в скромную бытовую плоскость: «жёлтым кружевом на зелёном подоле волны змеилась пена», как и житейское «переплавляется» «над степью наборным казачьим поясом — чеканом лежал перепоясавший небо Млечный путь». Даже хочется воскликнуть: «Вот это да! Как близко к лермонтовскому: «И звезда с звездою говорит».
У Шолохова нет забывчивости, а есть усиление того или иного образа:
«И в помощь — чей-то старческий дребезжащей, как обруч на бочке, мужской голосок», «перехваченная железным обручем боли».
Автор «Тихого Дона» частенько эксплуатирует (использует) однажды найденный образ: «над Доном на дыбах ходил туман и, пластаясь по откосу меловой горы, сползал в яры седой безголовой гадюкой…». Или «…свисал с руки, гадюкой волочился сзади витой арапник», «густая колонна войск. Она протянулась через Дон жирной черной гадюкой. Извиваясь, поползла на Аксай». Это не от бедности, а скорее всего из-за стремления найти разный оттенок в повествовании.
Я привёл толику наглядных примеров из романа-эпопеи «Тихий Дон», показывающих взаимное проникновение прозы в поэзию. Будущим исследователям рекомендую продолжить эту работу. А смело утверждаю: Михаил Александрович Шолохов — великий русский поэт!
Комментарии:
Статьи по теме:
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий