Лир, какого мы ещё не знали…

Уж кто­кто, а Шекспир у нас вниманием не обижен. Это — аксиома. Как аксиома и то, что ставят эту трагедию так часто, что было бы лучше, если бы ставили реже, но интереснее… Ну, ворчу, наверное. Думается, однако, это простительно большому любителю творчества Шекспира, который едва ли не по два­три раза в сезон видит скучнейшие вариации на тему его великого произведения.

Авот теперь я кончаю ворчать, потому что хочу рассказать о новой премьере московского театра «Эрмитаж» в постановке талантливого человека — художественного руководителя этого театра Михаила Левитина. То, что на сцене, — до такой степени необычно, что поначалу просто поражаешься. Тем более что театр предлагает нам принять весьма непростые правила «игры». А именно: посреди пустой сцены, обрамленной сплошной зелёной однотонной сферой, стоит уютное, как раньше говорили, вольтеровское кресло, на котором ещё до начала действия сидит спиной к нам крепкого сложения мужчина в современном костюме. Он разворачивается лицом к залу, и мы узнаем прекрасного актера Михаила Филиппова, ещё не понимая, что он­то как раз и есть Лир.
Эмоциональный климат лаконичной сценографии Сергея Бархина, отличный свет Евгения Гинзбурга располагают, вроде бы, к развитию некоего благостного события. Но на рампу неожиданно взлетает мощный актер, которого мы потом увидим в роли графа Кента (Алексей Шулин), а навстречу ему — тот, кого позднее мы узнаем в роли трагического графа Глостера (Александр Пожаров). Между ними до хрипа в глотках начинается страстная, взрывная «беседа» о том, почему и как Шекспира ненавидел Лев Толстой. Этот спор будет возникать по ходу всего спектакля, в самых апофеозных моментах и ситуациях, и уже одно это необыкновенно интересно. Хорошо знакомые нам персонажи заполняют сцену во главе с удивительным королевским музыкантом (Шутом), в роли которого выступает «Золотой тромбон» Европы швед Элиас Файнгерш.
Тут же мы видим около кресла короля одиннадцатилетнюю девчушку, на которую с любовью смотрит Лир, и совсем неожиданно для нас, зрителей, оказывается, что эта малышка — та самая любимая дочь Лира — Корделия. Более того, мы понимаем, что все происходящее — это рассказ короля своей юной дочери о том, какова жизнь, что есть любовь, а что — предательство, жестокость, ложь, грязь... Сцена оказывается уютной детской комнатой, а сам Лир раскрывается перед нами как философ и великий сказочник.
Сказкой в его устах предстаёт его рассказ о предательстве старших – лживых, корыстных, бездушных и беспощадных Гонерильи (Дарья Белоусова) и Реганы (Ирина Богданова). — Не надо верить лживым словам, как бы красиво они ни звучали, — говорит Лир Корделии, — а то сейчас я тебе расскажу, какой трагедией, какой катастрофой всё может стать. Конечно, я не цитирую Лира, я лишь подчеркиваю смысл того удачного и смелого приёма, которым с блеском пользуется М. Левитин.
На протяжении всего спектакля девчушка выносит небольшие плакаты, где написаны названия глав того, чему сейчас будет посвящено действие в этом порочном мире, куда должна вступить она, младшая дочь. Разумеется, рассказ Лира (в очень оригинальном переводе Григория Кружкова) идёт четко по фабуле шекспировской трагедии: с раздела королевства доверчивым королем и появления старших дочек со своими мужьями до того момента, когда Корделия не произносит никаких слащавых объяснений в любви отцу, а поэтому рассвирепевший папаша выгоняет её бесприданницей из дома. Но это, повторяю, — лишь рассказ Лира дочери. А девочке кажется, что всё это — правда, явь, в которой порой можно увидеть и нечто «забавное», хотя и в трагедийном «окрасе». Например, единоборство сводных братьев Эдгара и Эдмунда с их бесконечными схватками. Они бьются с таким ожесточением, что и слов­то не подобрать…
Вспоминаются слова Гамлета о том, что «не всё благополучно в Датском королевстве». Вот и тут, в королевстве английском, всё вокруг глубоко прогнило, и, главное, прогнили человеческие души. Например, льстивый слуга (а похоже, что и любовник) Гонерильи Освальд — одна из лучших ролей в спектакле (Дмитрий Жаров). А рядом с ним не менее омерзительный шантажист герцог Корнуэльский, супруг Реганы (Александр Ливанов). Правда, вполне приличный человек герцог Олбанский, бедолага и подкаблучник своей жены Гонерильи (Сергей Олексяк), но ему затыкают рот, чтобы не сказал чего против банды родственничков. Единственный, кто ещё вызывает симпатию, кроме Корделии и Лира, из этой «семейки» это — Шут…
Действие властно захватывает зрительские души. Философски увлекательны выходы в зал участников спектакля, особенно Кента и Глостера, которые стремятся доказать, что в отношении к Шекспиру Толстой был неправ. А рассказ­рассуждение о смысле жизни и торжествующей порочности вокруг?! Лир с начала развития сюжета облачается в горностаевую мантию и уходит, казалось бы, от своего современного одеяния, но мы­то видели и знаем, чем вызвана та или иная «экипировка» короля.
К сожалению, многое из того, что он рассказывает Корделии, слишком современно и не изменилось за прошедшие со времён Шекспира века. Лир предупреждает не только Корделию, но и каждого из нас, что может статься, если миром будут править ложь, алчность и предательство. Такой Лир, какого мы ранее не знали, одновременно и действующее лицо, и рассказчик, и «сказочник», и суровый реалист…
Я вроде бы ничего не рассказала о Филиппове. Вроде бы… Знаете, почему? Потому что он здесь — всё! Он бесконечно великолепен, убедителен и прекрасен. И ещё. То, что постановщик отказался от привычного трагического финала — это, на мой взгляд, превосходно, глубоко, умно и метафорично. Это еще больше заставляет думать тех, кому посчастливилось увидеть этот смелый, дерзкий, философский и остроэмоциональный спектакль. И театр, и лично Михаила Левитина должно поздравить с удачей, что я и делаю.

Наталья ЛАГИНА.