Кроме шуток...

А во­вторых, кроме шуток, есть много чего еще и не сказанного о нем или забытого с течением времени. Вот прямо вопрос для викторины: кто автор гербов города Шарьи, Шарьинского и Мантуровского районов, города Неи Костромской области и ассоциации «Поветлужье», куда входят 32 района бассейна реки Ветлуги? Правильно, Владимир Михайлович Федоров — наш нынешний герой. Конечно, все­таки больше он известен землякам своими работами в стиле маркетри.

Как и сам этот изящный термин, картины из кусочков дерева, шпона разных пород оставляют впечатление необычайной природной гармонии. «Сколько оттенков у шпона? — «Сколько звезд на небе. Может, чуть меньше. Никто не считал».
Зато можно передать ими любые природные явления: облака, воду, небо, деревья и травы — все как будто прорисовано мягкой сдержанной кистью. А на самом деле... Недели, месяцы каторжного труда, когда по миллиметру подгоняются цвета изображения. Уж если не меньше двадцати деталей уходит на радужку глаза на портретах, то что говорить о больших, объемных работах!
— «Самые­самые» — какие?
— Ну, например, приехали ко мне как­то представители президентской охраны и заказали необычный подарочный экземпляр: карту мира в «деревянном исполнении». Размеры — 2,5 х 1,5 метра. Этот шедевр политической географии вынести обычным путем было невозможно. Пришлось спускать с балкона третьего этажа! А у «Ипатьевского монастыря» — распиливать раму: тоже не проходила в дверь заказчика.
Ну, и на тему «искусство требует жертв» вспоминаются два классических эпизода. Первый — из времен, когда еще не было такого разнообразия шпона, вплоть до всяких африканских и австралийских деревьев, но зато отношения между людьми были душевней и проблемы решались проще. Поэтому мужики на спичечной фабрике в Кирове раскатали на шпон целое осиновое бревно и подарили Федорову. Шел он по улице, счастливый, с подарком на плече, а «бревно» возьми да и развернись у остановки на многие метры! Остается только догадываться, что подумал народ по поводу «несуна».
Ну, а второй эпизод — когда мастер решил снять старинную церковь села Печенкина в лучах заходящего солнца. Для пущего эффекта забрался на крышу старой пекарни. На последних шагах вверх ступени ветхой лестницы обломились — и остался он на этой крыше, как на острове. Само собой, церковь снял, после чего сняли и его.
С Печенкиным потом надолго связала его судьба. Все оттого, что как человек талантливый и эмоциональный, Федоров восприимчив к проявлению любого другого таланта. И буквально «солнечный удар» случился — почище заходящих лучей на крыше.
— Как­то мне попал в руки сборник Виктора Смирнова. Я прочитал — и обомлел! Близко мы познакомиться так и не успели: был я пару раз на встречах с ним, а потом он умер. И горечь этой потери, и вся его не очень складная жизнь, и поразительные стихи — все настолько в душу вошло... Съездил в Ветлугу Нижегородской области, где его знали и любили, познакомился с Валерием Горшениным, у него взял письма Виктора и неопубликованные неизвестные стихи. Был в поселке Поназырево, там тоже отыскались рукописи. Причем хранились они на окне — и листы примерзли к стеклу. Так и ждали до тепла, пока растает, чтобы не повредить драгоценные строки. Потом все они вошли в последнее издание Виктора Смирнова.
А еще Федоров продумал и воплотил замечательную экспозицию, ему посвященную, — она и составила основу музея Виктора в Печенкинской школе.
Вообще­то он не только ценитель. Он сам прекрасно пишет. Дважды был лауреатом премии местной газеты «Ветлужский край». Яркая, сочная, колоритная проза. «Жареные яблоки», «Дед Мазай и Зайцев», «Соленые арбузы», «Когда упадут кресты», «Племянник Шаляпина» — истории, местами забавные, местами драматичные, полные деталей деревенского быта — детства своего, далекого­близкого. Его младший сын Антон увез эти рассказы в Москву, чтобы показать своим коллегам, сотрудникам «Метропроекта». Ну и что, что москвичи. Чай, на каникулах у бабушек­дедушек бывали — корни­то все равно в глубинке. В общем, как хлебнули они этого деревенского воздуха... Отсканировали, размножили — может, и до сих пор читают.
Да, было еще несколько незабываемых историй, связанных с карнавальными костюмами. Надо же было куда­то применять фантазию, которая так и била ключом с малолетства до седых волос. Чего стоит костюм американского «спутника­капутника», который должен был «запуститься» и потерпеть фиаско ввиду превосходства спутника советского. Так оно все и вышло, хотя дело едва не кончилось пожаром. Там же, в Ветлужском медучилище, он решил как­то на Первое мая продемонстрировать особую приверженность делу мира — ну, время было такое, конец 50­х. Надув множество шаров, трудолюбиво расписал их словом «мир» на разных языках. Оригинальная колонна двинулась торжественным маршем в предчувствии триумфа.
И тут на глазах у изумленной публики шары один за другим стали лопаться: изобретатель не учел, что масляная краска проест резину. По счастью, в дело вступил другой вариант. При его же участии был изготовлен огромный глобус из папье­маше. Глобус вращался, как ему и положено. А вокруг него на платформе движущейся машины ликовали народы в национальных костюмах. Мир во всем мире был восстановлен!
Кстати, пока не ушли далеко от газетной темы. Опять «вопросы для викторины». Кто автор написания заголовка «Ветлужский край», логотипа «В.К.» и Издательского дома? Правильно, Федоров. Заголовок он разработал лет тридцать назад. Потом, уже в 90­е, его слегка осовременили компьютером, но он остался узнаваемым и по­прежнему авторским. «Что написано пером...» — в самом деле ведь пером, вручную в свое время разработано именно это — теперь уже привычное, красивое написание.
Не слишком заботясь о хронологии в изложении фактов: не скрупулезная биография нас интересует, а те «сполохи» необычностей, которыми она полна — так вот, можно упомянуть, что после училища юный фельдшер в числе сорока добровольцев отправился на Дальний Восток, на север Амурской области. Суровая экзотика тех краев и в противовес ей абсолютная доброжелательность, «теплота» людей — одно из главных жизненных впечатлений. «Но, — говорит, — во сне все время видел то родное село Рождественское, то старинную деревянную церковь в Васильевском, которую в детстве излазил вдоль и поперек»...
Зато Дальний Восток, кроме шуток, взрастил еще один его дар: фокусника. Зерно­то было заронено еще в Ветлуге, а там развернулся во всю ширь. Не со­считать, сколько было испорчено печей­духовок при изготовлении реквизита из оргстекла и прочих материалов. Элегантное и веселое мастерство фокусника, как и маркетри, основано на немыслимом упорстве, тренировках и, конечно, технических хитростях. Ведь если на ваших глазах в кувшин наливают настоящее молоко, которое можно попробовать, а потом этим молоком плещут в первый ряд... Когда затихают зрительские вопли, все с изумлением оглядывают друг друга, обсыпанных конфетти с ног до головы! А молоко­то куда делось? Секрет фирмы.
Где доводилось показывать фокусы? Да где угодно: и на сценах разных конкурсов в больших городах, и в сельских клубах, и на школьных уроках, и даже на собственной лестничной площадке. «Как­то пришли ребятишки колядовать, а дать им нечего. Давайте, — говорю, — я вам фокусы покажу. Вышел на площадку, показал... На следующий день колядовать пришел весь класс!» И потом, Федоров не был бы Федоровым, если бы в обычную жизнь не вносил капельку эксцентричности. Явившись однажды в магазин с реквизитом, он взял какой­то товар, потом «спохватился», что денег не хватает, и по­товарищески ободрил кассиршу: «Ничего, я сейчас напечатаю». Достал «машинку для печатания денег», вставил чистый листочек, крутнул ручку — выскочила готовая крупная купюра. Бедная женщина в ужасе замахала руками.
Много чего еще можно рассказать о Федорове. Его приверженность к оригинальным жанрам питается, конечно, его же оригинальной личностью. А основа всего — то, что он великий труженик, и таких мастеров по России немного.

Ирина СЕМЕНОВА,
Костромская обл., Шарья,