Крестьянский бунтарь

16 мая на 65-м году жизни умер известный русский писатель Александр Николаевич Арцибашев. После сложной операции на сердце он так и не смог оправиться. 
Александр Николаевич родился в 1949 году на Северном Урале. В литературе сначала заявил о себе как публицист очерками о русской деревне в журналах «Наш современник» и «Москва». Первая его книга — «Дождаться яблоневого цвета» (М.: Советская Россия). Затем были опубликованы его роман «Крестьянский корень», повести «Стаканчики граненые», «Прости, отец», «Бриллианты Шаляпина», рассказы.
Александр Арцибашев являлся сопредседателем Союза писателей и председателем Общественного совета по возрождению деревни при СП России. Заслуженный работник культуры РФ, лауреат литературной премии имени Островского.
Писатель просил похоронить его на родине — в Свердловской области.

Секретариат правления Союза писателей России и редакции «Российского писателя» и газеты «Слово» выражают соболезнование родным и близким покойного.

Александр Арцибашев.
Из «Избранного»

<...> Я считаю себя писателем-деревенщиком. Писали о деревне Федор Абрамов, Василий Белов, Анатолий Иванов, Борис Можаев, Иван Васильев. И многие другие. Я их всех прекрасно знал, со многими дружил. Но, мне кажется, у меня своя, несколько иная дорога и в прозе, и в публицистике. Прежде всего, мне кажется, они недооценивали влияние на жизнь русской деревни факторов геополитического характера.

<...> Точно знаю, что мировой продовольственный рынок находится в руках тех воротил экономики, которые давно захватили и рынок нефти, леса, энергетики – самые важные скрепы. Они управляют жизнью шести миллиардов людей на Земле, половина из которых голодают. Через пятьдесят лет население должно удвоиться. Что они тогда будут есть? Сколько из них будут голодать?

<...> Подсчитано, что Земля может прокормить только 15 миллиардов людей. Потому смерти подобно столь расточительно, бездарно вести дела, как это происходит сейчас в нашей стране, когда загубили половину хозяйств, полагая, что заграница нас прокормит. Обладая десятой частью посевных площадей Земли, Россия сейчас производит всего три процента продукции. Если у нас урожаи зерновых 70–80 миллионов тонн, то в Китае – 500 миллионов, в США – 400 миллионов.

<...> Нашу российскую землю жаждут заполучить многие в мире. Представьте себе, Западная Европа имеет ресурсов на 0,5 триллиона долларов, Китай – 6 триллионов, США – 8 триллионов, Япония – 0,1 триллиона, а в России этих самых разведанных ресурсов – на 30 триллионов долларов. Именно поэтому нас не оставят в покое. Будут и дальше затягивать в продовольственную ловушку, лишая безопасности. Мы должны питаться со своего стола, как это было заведено в России спокон века.

<...> Известно, чтобы жить сытно, надо иметь тонну зерна на человека в год. Есть тонна – будет и мясо, и молоко, и сыр, и яйца. Значит, чтобы не закупать продовольствие за рубежом, нам надо выращивать 140 миллионов тонн зерна. В девяностых годах прошлого века мы приближались к этой цифре. Теперь «рекордным» считается урожай в 80 миллионов тонн. А животноводство вообще полностью провалено. Коров в девяностом году только в колхозах и совхозах было 17 миллионов голов. Сейчас в общественных хозяйствах осталось 4 миллиона коров.

<...> Говорят, у нас климат не располагает к большим урожаям. Хорошо, но для животноводства-то у нас климат великолепный. Возьмите хотя бы Север: вологодское масло, сибирское масло, которым заваливали Европу в начале XX века, холмогорская, ярославская, костромская породы коров… Это же были уникальные достижения.

<...> Сейчас развернули национальный проект по сельскому хозяйству. Дали селу на два года всего один миллиард долларов. В то время как за прошедшие шестнадцать лет омертвлено, по моим расчетам, 300 миллиардов долларов основных фондов деревни: тока, сушилки, фермы, перерабатывающие заводы, мелиоративные системы. Разве спасет ее теперь этот единственный миллиард?

<...> Только-только к 1991 году мы вышли в сельском хозяйстве на уровень современного земледелия. Тогда на село тратили более двадцати процентов бюджета. Строились и фермы, и жилье, и дороги. Развивались переработка, инфраструктура, электрификация, газификация. И надо же было «подставить ножку», чтобы всё это обрушить. Думаю, без посторонней помощи здесь не обошлось. И Горбачев, и Ельцин взяли на себя величайший грех в истории страны.

<...> У меня есть достаточно средств, чтобы отовариваться в супермаркетах. Но на столе у меня только собственные продукты. Потому что на своем участке колорадских жуков на картошке я химией не травлю. Я их собираю руками. В моей капусте нет гербицидов, потому что гусениц с нее я убираю руками, а если и посыпаю, то золой и табаком. Борюсь биологическими методами. Ползаю по грядкам и вырываю сорняки.

<...> Как крестьянский бунтарь я хочу докричаться и до Кремля, и до простых людей, которые не понимают, что творят на земле. Мне абсолютно ясно, что в 1991 году произошел черный передел земли. Каким-то злым образом, с какой-то дьявольской проницательностью была организована раздача крестьянам земли на паи. Авторы этой акции уже тогда понимали, что через пять лет землю у крестьян выкупят те, кто имеет капиталы. В своих поездках по деревням я с горечью наблюдал, как, получив свои четыре-пять гектаров на паи, мужик в этот же день продавал эту землю, за которую когда-то его деды кольями дрались, если хоть на вершок была заступлена межа. Крестьянина можно понять. Ему нечем обрабатывать гектары. Ему надо выживать сегодня.

<...> Погосты сегодня расширяются невиданными темпами. Люди сжигают себя целыми семьями, деревнями, городками. Пьют химическое зелье. Если раньше староверы сжигали себя за веру, то сегодня сжигают себя от безверия. От отчаяния.
<...> Сегодня мы видим две России. Одна пресыщенная и надменная. Другая обобранная до нитки и бесправная.

<...> Представьте себе, до сих пор при археологических раскопках находят семена, пролежавшие тысячу лет. Высевают их, поливают, и они дают всходы, обладающие такой силой, что могут пробить толщу асфальта и бетона. Удивительно! Так же и с крестьянской природой. На наших погостах еще не истлели кости тех мужиков, которые поднимали деревни, села, страну. Они на небесах, наверное, взывают к нам, живым, к памяти. И я верю, что этот зов будет услышан.

Из беседы
ведущего программы «Ориентиры»
Алексея Видова с Александром Арцибашевым:
А.Н. Арцибашев: «Сильного человека, каким был всегда русский крестьянин, – его не нагнуть и его дух не сломать. И такие люди остались, их много, они видят неправду, ложь вокруг, предательство, и ещё больше углубляются в себя – к своей душе обращаются. При этом стараются сделать всё, чтобы сохранить своих детей, свои семьи».
Ведущий: «Вы как раз сейчас говорите о героях своих произведений. Но по Вашим же произведениям видно, что именно такие люди исчезают, их становится все меньше. Например вот, Тимониха – это, вообще, исчезнувшая деревня».
— Да, это родина Василия Ивановича Белова, где он и похоронен. Он заботился о крестьянстве, писал о болях крестьянских – и завещал похоронить себя в опустевшей Тимонихе, рядом с церковью, которую отреставрировал на свои деньги. Сам этот факт говорит о том, что Тимониха не умрёт. Уже сейчас там скупили дома – молодежь, причём. Я был в Вологде недавно, знаю, что фермеры приезжают и потихоньку обосновываются. То есть это ещё одно святое место на великих просторах России.
— Вот Вы сказали, фермеры приезжают. Фермеры – ведь это уже какая-то другая генерация или нет? Или это фермеры – равно крестьяне?
— Знаете, можно назвать как угодно. Было русское слово «крестьянин». Он и остаётся крестьянином. Ну и что, что он был колхозником? Он всё равно был крестьянин, крестьянин на своем подворье. Даже ещё в Советском Союзе личные подсобные хозяйства давали 90% всего картофеля, половину мяса, молока, яиц и другой продукции. Сегодня в личных подсобных хозяйствах – четыре с половиной миллиона коров, а вот в сельскохозяйственных кооперативах – три с половиной. То есть кормятся люди со своего стола, и это хорошо. Если Русь выживет – а я уверен, что выживет, выстоит, – то это благодаря клочку земли небольшому у каждого подворья и экологически чистой продукции, которая выращивается на этой земле.
— Ну вот смотрите. Двадцать лет назад, когда реформирование агропромышленного комплекса (в кавычках) проходило, делали ставку на фермеров. Как Вы считаете, оправдались эти надежды?
— Понимаете, есть цифры статистики. Вот была названа тогда цифра: триста тысяч фермеров. И цифры статистики говорят: производство продукции фермерскими хозяйствами – в общем объеме агропрома – составляет примерно восемь, может быть, десять процентов – не больше. То есть был отрезок в двадцать лет – для разбега. Но вот почему- то не разбежались…
Я всегда выступал, чтоб мужику дали землю – сколько хочет ОН. Но у нас как? Одной рукой дают сейчас землю, а другой рукой – увеличивают налоги на имущество, на землю и так далее, и так далее. И – душат. Вот поэтому мы не можем выйти на тот уровень, который на Западе, с его системой фермерства.
— А вот какой-то особый дух крестьянский, что формирует наш менталитет как нации, как народа. Сегодня, когда эти ориентиры смещаются, чем грозит нам уничтожение русской деревни?
— Понимаете, постичь крестьянский труд невозможно, как невозможно постичь самого Господа. Ибо в крестьянском труде соединились и земля, и небеса, и вода, и воздух, весь животный и растительный мир. Вот кого потеряла Россия, или может окончательно потерять! Помню, беседовал со столетним почти мудрецом, академиком Терентием Семеновичем Мальцевым из деревни Мальцево Курганской области. Он мне говорил: — Проснусь ночью и плачу. Что сотворили с землей, что сотворили с природой?.. Вот таких бы нам радетелей, понимаете, вот таких природных академиков. Я уже сказал, что невозможно постичь труд крестьянский, а ведь крестьянин до всего доходил сам: и со скотиной управлялся, и с землей знал, как работать, и погоду мог предсказать – вот были какие академики… И этот опыт набирался ведь по крупиночке, в течение многих веков…
Нас может спасти от зла только память наша о наших предках, которые подарили нам такую богатую страну, и та память, которую мы сами хотим оставить по себе. Единственное, что горько обидно – ну сто миллионов гектаров земель в России пустуют, ну половина от всех пахотных земель, ну такое невозможно ни в одном государстве! Я недавно был на Алтае, с губернатором говорил, с Карлиным. И, к радости, узнал: нет пустующих земель на Алтае! На Алтае 10% зерна выращивается от объемов России. Там 10% процентов всех коров, они там не знают, куда сыры девать. То есть вот они, крепкие кадры крестьянские.
— Сегодня многие хозяйства динамично развиваются, применяются какие-то инновационные методы, зарубежные программы. Насколько это подходит русскому крестьянину, его менталитету, как это сочетается?
— Ну… прогресс ведь не остановить. Сегодня в коллективных хозяйствах и в фермерских хозяйствах обязательно должны быть грамотные агрономы, ветеринары, зоотехники и так далее. Но только нужно осмотрительно применять это всё. Понимаете, когда профи применяют химию в ущерб здоровью людей – ради выгоды, бизнеса, денег – сами понимаете почему… Ну, вот того же курёнка взять, к примеру. Пока из него выращивают бройлера, ему делают тринадцать инъекций антибиотиков, и так далее. Это западная технология, и она нам не нужна, эта западная технология. К сельскому хозяйству должно быть пристальное и серьёзное внимание, и упаси нас, Боже, от псевдореформаторов. Вот один раз вмешаешься в природу – и всё, можно нарушить весь вековой уклад крестьянства.
Понимаете, любое государство поднималось именно с земли. Другого нет. Что такое хлеб? Это возобновляемые ресурсы земные. Каждый год, весной посеял зерно – осенью собрал урожай. И так на протяжении многих веков идёт. Солнце, вода, воздух – это постоянно возобновляемые ресурсы. А сегодня Россия сделала ставку на невозобновляемые ресурсы: нефть, газ, металл. Но это же когда-то закончится, а хлеб – не должен никогда исчезать с нашего стола.