К вопросу о некрофильстве, или два лица российского театра

Дорогие друзья! Давайте честно и откровенно скажем себе и друг другу, что классический русский драматический театр, театр великого основоположника Фёдора Волкова, великого русского драматурга Александра Островского и великой русской актрисы Марии Ермоловой сегодня приговорён к жертвенному закланию. Точа ножи, его со всех сторон глумливо обступают амбициозное вольнодумство, крикливая самодеятельность, ярмарочный раёк, балаганный вертеп и бесшабашно-бесовское скоморошество.
Объективности ради следует сказать, что наступление на классический русский театр, вступившее ныне в свою завершающую стадию, началось отнюдь не сегодня. Истоки его преднамеренного подрыва, как, впрочем, и многое другое, следует искать в благословенно-злополучных советских временах. Именно тогда наряду с Константином Станиславским и Владимиром Немировичем-Данченко, Максимом Горьким и плеядой талантливых советских артистов классического стиля в театральный мир ворвались «расстрельщик прошлого» Всеволод Мейерхольд и последователи его гротескно-разрушительных идей.

Мстительный призрак невинно убиенного Мейерхольда, словно тень отца Гамлета, побудил театральный мир в поздний советский период сначала к утверждению в своей среде, а затем и к настойчивому протаскиванию на сцену разрушительных идей либерального диссидентства. Эти идеи сначала намёком, потом всё более открыто и наконец сплошным потоком полились с театральной сцены в молодёжную аудиторию в БДТ и Театре комедии, «Современнике» и Ленкоме и особенно сказались в радикальном экспериментировании Вячеслава Спесивцева.  Что и привело в итоге к скандальному  расколу актёрской элиты МХАТа и Театра на Таганке.
В либеральную  эпоху, восторжествовавшую в России в 1991 году, внутренний раскол российского театрального мира наложился на агрессивное вторжение извне. Неравная борьба русского театрального классицизма с диссидентским авангардизмом, усиленным и подкреплённым американским театральным шоу-бизнесом, привела к победе и торжеству разрушителей русского театра. Под лозунгом «всё, что угодно, кроме скучного» российско-американский шоу-бизнес не только обесценил традиционное для России бескорыстное подвижничество театральных гениев, но и стал единственным мерилом театрального успеха.
Сегодня последним столпом и оплотом русского классического театрального искусства следует признать Государственный Малый драматический театр да горстку провинциальных театров, которые в материальном и моральном плане дышат на ладан. Лицом русского классического театрального мира является ныне Юрий Соломин. Это лицо – достойное во всех отношениях. Это, можно сказать, лик русского театра.
В столице рядом с Малым театром и Юрием Соломиным можно поставить только МХАТ им. М. Горького и Татьяну Доронину. Само рождение этого театра, отстаивание достоинства творческой личности и верность принципам классической драматургии сами по себе дорогого стоят. Но сопоставление с тем, во что сегодня превратился «проходной двор» МХТ им. А. Чехова, даёт понять всю значимость мужественного поступка Татьяны Дорониной. В этом плане стоит упомянуть и Николая Губенко в связи с его разрывом с любимовской бунтарско-авангардистской «Таганкой».
Полным творческим антиподом Соломину, Дорониной и Губенко ныне является художественный руководитель театра «Сатирикон» Константин Райкин. Сын прославленного «короля смеха» Аркадия Райкина ни одним из талантов отца не обладал, но именем его умело пользовался. К тому же он и сам был не без таланта. Но его талант был и остаётся весьма специфическим — с акцентированным преобладанием скоморошеской гротескности и явным  перебором внешнего кривлянья и внутренней бесоватости.
Первым черты бесоватости в Константине Райкине подсмотрел Никита Михалков и дал ему соответствующую роль в фильме «Свой среди чужих, чужой среди своих». И Райкин постарался. В его исполнении «попутанный шайтаном» жалкий и униженный судьбой дехканин органично превращается в подлинного «шайтана» — злобного, алчного и безумного в стремлении удовлетворить свои распалённые желания.
Райкинский «чертёнок» Труффальдино по сравнению с этим «шайтаном» более мелок, но тоже бесовской породы – лукав, беспринципен и эгоистичен в высшей степени. И это не просто киношные роли или сценические типажи Константина Райкина. Судя по его последним публичным выступлениям, эти роли и типажи вполне отражают сущностные черты характера и личности самого Райкина.
Бесовская природа такова, что дремлющему в каждом из нас бесу всегда и всего мало. Он прорывается наружу вдруг, ни с того ни с сего и именно тогда, когда меньше всего ожидаешь. Константина Райкина какая-то муха укусила, и подобно Остапу Бендеру, его «понесло». Сначала он обвинил не какие-то отдельные персоналии, а всё российское государство в «цензуре» театрального искусства и в «скатывании» к сталинским временам. Получив отпор от общественности (не от государства!), он выдал новую порцию бесовства, назвав нынешнюю власть «некрофильским государством».
Обвинение не просто глупое, а из категории «ляпнул не подумавши». У слова «некрофильство» есть точное научное определение: «сексуальная девиация, являющаяся половым влечением к трупам». Думается, что, как и при обвинении российских властей во введении цензуры, так и при новом критическом выпаде, ни Константин Райкин, ни его либеральные адвокаты не смогут дать точного и ясного ответа, с каким именно «трупом» сожительствует наше государство. Если он имел в виду «трупы» Бориса Ельцина, Егора Гайдара или Александра Солженицына, которые сегодня у нас в чести, то Райкина вряд ли поймут его друзья-либералы. Других же «трупов» на горизонте нашего государства пока что не видать.
Но раз уж, удачно или неудачно, слова «некрофильство» и «государство» Константином Райкиным сказаны, причём не отдельно друг от друга, а в их тесной связке, наверное, и нам следует об этом поразмышлять. На мой взгляд, эти слова сегодня прозвучали вовсе не случайно и придуманы они вовсе не Райкиным. Русская пословица гласит: «Что у умного на уме, то у глупого на языке». Не секрет, что у наших либеральных умников, злобно ненавидящих российское государство, давно уже крутится идея, как побольнее и язвительнее ужалить российское государство, не дающее покоя нашим зарубежным ненавистникам. Но на то они и умники, что предпочитают, чтобы грязная хула исходила не из их уст, а от тех, кто попростодушнее.
Что касается некрофильства, то и здесь у наших умников есть своя идея — по-русски говоря, свалить с больной головы на здоровую. Если трезво разобраться, то сущностного некрофильства у нас сегодня действительно хватает. И прежде всего в современном российском театре. Что делает, например, режиссёр Константин Богомолов, возведённый ныне в культовую фигуру в российском театральном мире? Он, ничтоже сумняшеся, берёт классические произведения Пушкина и Достоевского,  превращает их в подобие литературных трупов и глумится над ними, совершая святотатственные действия, напоминающие сексуальные оргии.
Если же выйти за пределы театра, то и здесь мы на каждом шагу сталкиваемся с явлением либерального некрофильства. Либералы-некрофилы садистски глумятся над российской историей и знаковыми историческими личностями, начиная с Киевской Руси и кончая сегодняшней Россией. Российская культура усилиями либералов-некрофилов превращена в некое подобие публичного дома, где любому желающему позволяются любые непотребства. В российском обществе совершается откровенное насилие над русским народом, презрительно именуемым «быдлом». Самоё российское государство усилиями либералов-некрофилов всё больше превращается в объект глумливых нападок.
Провокационные выпады Константина Райкина в адрес российского государства, причём один за другим и один оскорбительнее другого, создают впечатление своеобразного зондажа. Если государство отреагирует и в ответ на оскорбление больно ударит — значит, оно живо, и его следует опасаться. Если же оно промолчит и не предпримет соответствующих ответных действий — значит, оно либо умерло, либо находится при смерти. Судя по Райкину, это очень интересует наших либеральных некрофилов, которые, словно стервятники, готовятся наброситься на ещё живое тело державы, теряющей свои силы и не находящей должной народной поддержки.
Ситуация с Константином Райкиным и его прославленным отцом вольно или невольно возвращает нас к проблеме отцов и детей. Около 150 лет назад Иван Тургенев в одноимённом романе уже остро ставил эту нашу извечную проблему. Консерваторам-«отцам» он противопоставил прогрессистов-«детей»,  предрекая последним полную  и безоговорочную победу. Будучи по своим убеждениям либералом-западником, Тургенев был полностью на стороне «детей», которые действительно победили. Вернее, не они, а уже их дети. Но хорошо, что сам Тургенев до этой победы не дожил, а то не миновать бы ему позорного бегства из резко «помолодевшей» России.
Сегодня, на новом историческом витке, мы вновь вынуждены решать проблему отцов и детей. Но не в тургеневском варианте, а в его зеркальном отражении. Например, дед Егора Гайдара был убеждённым большевиком, активным борцом за светлое будущее человечества. Егор же избрал совсем иной путь – путь либерального западничества, антинародной «шоковой терапии» и разрушения российской государственности. Примерно такой же кульбит (разумеется, с собственными личностными вариациями) проделал и Константин Райкин.
К сожалению, подобные метаморфозы претерпели не только Гайдар и Райкин, а едва ли не всё их поколение. Этих детей-перевёртышей сегодня не счесть. Все они по своим личностным и профессиональным качествам в подмётки не годятся своим талантливым отцам. А потому изо всех сил пыжатся, надувают щёки и уповают на скандал как двигатель их карьерного и материального успеха. Причём эти недозрелые и недоразвитые дети оккупировали уже не только театр. Они везде – в культуре, в обществе, в политике, на государственной службе. И генеральная линия этих «бедных» детей – это, увы, вектор увядания, угасания, вымирания.
Этот негативный фактор ведёт к нарастанию ещё одной отрицательной тенденции в современном обществе и российском государстве. Она выражается русской народной пословицей – «Один — с сошкой, семеро – с ложкой». В советское время её трактовали исключительно как иллюстрацию к принципу социального расслоения: дореволюционное крестьянство кормило-де все другие сословия, паразитирующие на народном труде. В социальном плане и сейчас, по сути, ничего не изменилось. Изменилось другое. У нас сейчас уже в любом слое и в каждой его прослойке пропорция тружеников и тунеядцев составляет те же самые один к семи. А это уже явный перебор.
Что касается существа современного российского государства, оно у нас, разумеется, не «некрофильское». Беда в том, что мы вообще не знаем, какое у нас сегодня государство. Иногда создаётся впечатление, что оно у нас никакое. Оно у нас как бы есть, и его у нас как бы нет. За рубежами страны оно говорит твёрдо и решительно, иногда даже оглушительно стучит по столу, причём не только кулаком. А в своём собственном доме ходит тихо, в мягких тапочках, да ещё и на цыпочках, боясь кого-то ненароком задеть, обидеть или разбудить.
Всё это ведёт к тому, что у нас умирают не только русский классический театр, но и нравственная культура, гражданское общество, общенародное государство. Вернее, их у нас стремятся убить и подменить либерально-некрофильским театром, либерально-некрофильским обществом и либерально-некрофильским государством. Но при этом происходит удивительная метаморфоза – вымирает сам либерализм, превращаясь во всё более смердящую дохлятину.
В последнее время в российском обществе заметно нарастают монархические настроения. При этом речь вовсе не идёт о возвращении на российский «престол» кого-то из Романовых, доживающих свой век на чужбине и непонятно на чьих подачках. Ни у кого нет желания и приглашать в Россию для наведения порядка кого-то из зарубежных принцев. Речь идёт совсем о другом. О том, чтобы российский государь, кем бы он по своему формальному статусу ни был, фактически являлся полновластным единоличным правителем. Чтобы он был ответственным перед Богом, заботящимся о народе и не перекладывающим на других свои властные обязанности.
Так было на Руси всегда. Так и должно быть по самой российской природе. Не будем только забывать, что в ХХ веке Россия дважды рухнула, как подкошенная, при двух, наделённых огромной властью руководителях, которые по иронии судьбы оказались «подкаблучниками», — Николае II и Горбачёве. Это да послужит нам уроком в поисках мудрого и твёрдого государя, олицетворяющего собой обязательный для всех Закон и воплощающего в себе неодолимую державную Волю.

 

Александр АФАНАСЬЕВ