Комментариев пока нет
Рубрика: Без рубрики
27.11.2015
ИГИЛ в Поволжье:
Вдальнейшем поток из Татарстана и Башкортостана исламистов становился в Афганистане всё более заметным. В биографиях многих террористов, ставших известными в 2010-е годы в республике, частенько значится пребывание в Афганистане и Пакистане на джихаде.
Начало арабской революции в Сирии в 2011 году, трансформировавшейся вскоре в гражданскую войну между правительством и оппозицией, а затем в джихад с участием международного исламистского интернационала, привело к тому, что теперь радикал-исламисты из Поволжья предпочитают ездить в эту страну вместо прежних Чечни и Афганистана. Механизм вербовки несложен. Через социальные сети в Интернете шла переписка с вербовщиком. Затем моджахед из Татарстана приезжал под видом обычного российского туриста в Турцию, откуда переправлялся в Сирию. Поскольку официальная Анкара в начавшейся гражданской войне в Сирии не поддерживала официальный Дамаск, соответственно, пересечь турецко-сирийскую границу не составляло труда.
Против Башара Асада стали воевать не только дезертиры, объединившиеся в Сирийскую свободную армию, но и целый международный ваххабитский интернационал, который пополнялся выходцами из разных стран, в том числе и из России.
То, что «арабские революции» на Ближнем Востоке в 2011—2012 гг. повлияют на настроения и без того идеологически неоднородной мусульманской уммы России, было вполне очевидно, причем поддержку свержений светских правителей высказывали даже официальные исламские лидеры России. Известно публичное одобрение председателем Совета муфтиев России Равилем Гайнутдином революции в Ливии и последовавшей интервенции в неё, закончившейся гибелью её лидера Муаммара Каддафи.
Впрочем, попытки повторения аналогичных по характеру массовых акций гражданского неповиновения, которое наблюдалось в Египте на площади Тахрир, в российских регионах с мусульманских населением не получили своего развития, если не считать несколько уличных акций протеста.
Российские спецслужбы первоначально старались воздерживаться от открытого признания проблемы. Однако с 2013 года факты участия россиян стали уже признавать открыто в центральном аппарате ФСБ. Оценки численности россиян, уехавших в Сирию на джихад, менялись от года к году в сторону увеличения по мере углубления и продолжение войны. В 2015 году численность мусульман в халифате, уехавших с территории Приволжского федерального округа, ФСБ оценила приблизительно в 200 человек.
Одними из первых уехавших на джихад в 2012 году были братья Руслан и Галим Нигматуллины, уроженцы небольшого райцентра Базарные Матаки (Татарстан). В 2010 году оба отправились на учёбу в Египет в один из исламских университетов. А по окончании оного проследовали прямиком в Сирию. Отметим, оба они в свое время были членами местной организованно-преступной группировки. В среде криминала в Татарстане с конца 2000-х годов начинает распространяться и укрепляться ваххабизм. Для местной мусульманской молодёжи Базарных Матак братья Нигматуллины стали своего рода национальными героями.
29 июня 2014 года одна из воюющих группировок под названием «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ) объявила о создании исламского халифата. Мечта, которую так долго лелеяли исламские фундаменталисты во всём мире, реализовалась. Если все остальные организации и группировки только говорили о намерении создать халифат в перспективном будущем, то ИГИЛ решил не ждать этого, а сразу объявить о его появлении. Новый халиф Абу Бакр аль-Багдади стал получать признание во всём исламском мире: фундаменталисты в разных странах спешили принести ему баят (клятву) верности. Успех ИГИЛовцев только способствовал упрочению их влияния. Свои претензии они уже обозначили и на российский Северный Кавказ.
Единомышленники ИГИЛа стремятся обосновать концепцию возвращения в халифат и Поволжья. Объясняют они это так: эмир Волжской Булгарии Алмуш в 922 году принял ислам от багдадского халифа и духовно признал свое подданство под исламским халифатом. Спустя почти 1100 лет появился новый багдадский халиф. Соответственно, Поволжью необходимо повторить своё вхождение в состав нового исламского халифата в качестве вилайета Идель-Урал. Появилось немалое количество людей, разделявших эту точку зрения.
Нередко на джихад отправляются исламисты, вышедшие из российских тюрем, где они как раз и становятся убеждёнными ваххабитами под влиянием других сокамерников-фундаменталистов.
Имеются случаи финансирования воюющих ваххабитов в Сирии их единомышленниками из Поволжья. Так, к примеру, в 2012—2014 годах житель г. Сибай (Башкортостан) Радик Гильванов перечислил на счёт боевиков ИГИЛ около 90 тыс. руб. Суд приговорил его к четырём годам и пяти месяцам колонии общего режима. Гильванов поддерживал контакт через социальные сети с ваххабитами, воевавшими против правительства Башара Асада на территории Сирии. По их просьбе он возле городской мечети Сибая собирал у прохожих пожертвования под видом помощи мусульманам, а затем перечислял их на банковские счета в Турции. Подобные случаи сбора денег для «братьев» в виде закята (милостыни) фиксировались и в Набережных Челнах, Мордовии, где житель татарского села Белозерье Равиль Абдуллов отправлял деньги своему племяннику Абдулкариму Янгличеву, находящемуся в рядах террористической группировки.
Проблема отъезда мусульман из Поволжья в Сирию, отношение к этой войне с точки зрения влияния её на исповедующих ислам народов региона и появление исламского халифата на Ближнем Востоке становилось темой некоторых научных конференций и экспертных площадок. Причём здесь нужно отметить, что первоначально в 2012—2014 гг. тема участия поволжских мусульман в войне на территории Сирии поднималась преимущественно учёными-экспертами: официальное мусульманское духовенство регионов Приволжского федерального округа сторонилось открытого обсуждения этой темы. В основном, это было вызвано влиянием местных государственных органов, которые не желали говорить об этом явлении как проблеме.
Параллели между террористическими актами и активной митинговой деятельности исламских радикалов в Поволжье и на Ближнем Востоке, с которых и начинались арабские революции, пытался было в августе 2012 года провести тогдашний муфтий Ильдус Файзов, выступая в Госсовете (парламенте) Татарстана. Впоследствии он стал жертвой террористов, чудом остался в живых и вскоре был смещён со своего поста. Его место в апреле 2013 года занял 28-летний выпускник турецкого медресе Исмаил-ага Камиль Самигуллин, который вскоре вступил в ряды Всемирного совета мусульманских учёных во главе с духовным лидером «Братьев-мусульман» Юсуфом Кардави. Стараясь примириться с ваххабитами Татарстана, Самигуллин воздерживался от громких публичных заявлений о недопустимости участия в джихаде в Сирии. Конечно, нынешний муфтий Татарстана осуждает терроризм и экстремизм, прикрывающиеся исламом. Однако никаких фетв по проблеме халифата на Ближнем Востоке и джихада в Сирии им сделано не было.
Проблема ИГИЛ для Поволжья остается актуальной в общем контексте радикализации мусульманской уммы Приволжского федерального округа, которая заметна с конца 1990-х годов. Просто ИГИЛ поднял проблему исламского фундаментализма на новый качественный уровень: пропаганда ваххабизма в течение двух десятилетий с момента распада СССР привела к появлению религиозного терроризма среди татаро-башкирского населения Поволжья. Сегодня уже никто не отрицает, что ваххабиты в Татарстане и в Башкортостане способны взять в руки оружие, организовывать убийства, взрывы, создавать устойчивые террористические сообщества. Просто проблема ИГИЛ вывела это на новый уровень: речь идёт не об одиночках или группах в 5—10 человек. Нужно понимать, что возвращающиеся домой с боевыми навыками поволжские исламисты с Ближнего Востока к мирной жизни не вернутся.
По оценкам экспертов, численность исламских фундаменталистов, их симпатизантов и сочувствующих среди мусульман насчитывается только в Татарстане порядка трёх тысяч человек. Из этих трех тысяч порядка 120—150 человек имеют ярко выраженные джихадистские наклонности. Кто-то из них в настоящее время воюют в рядах ИГИЛ на Ближнем Востоке. После возвращения домой часть из них в 2014—2015 гг. была арестована.
Проблема ИГИЛ для Поволжья является новым этапом в новейшей истории исламской уммы региона. Пока она не является катастрофической, поскольку силовики достаточно оперативно нейтрализуют эту угрозу, да и сами поволжские исламисты гибнут в Сирии, что уменьшает риски в связи с их возвращением.
Государственные органы и официальное духовенство по мере своих возможностей стараются противостоять этому. С 2013 года обратили внимание на проблему распространения исламского радикализма в тюрьмах: муфтияты стали планомерно заниматься духовным окормлением заключённых-мусульман, следить за религиозной литературой. Сотрудники ФСИН проходят обучение на религиоведческих курсах, чтобы понимать религиозные особенности своего спецконтингента. Подобные меры носят важный профилактический характер, однако не могут полностью исключать проблему исламского экстремизма. В такой ситуации единственными мерами противостояния по-прежнему остаются только действия силовиков. Последние гораздо раньше и оперативнее реагируют на проблему религиозного радикализма, чем чиновники, и остаются пока единственно реальной силой для противодействия ему.
Раис Сулейманов,
эксперт Института национальной стратегии, исламовед, г. Казань.
Комментарии:
Статьи по теме:
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий