slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

Два боя на высоких широтах

2 боя в арктических широтах

Два года назад Владимир Путин признал, что распад Советского Союза стал крупнейшей геополитической катастрофой XX века. С какими чувствами и мыслями суждено будущим историкам проходить шаг за шагом короткий путь от августовского Белого дома до декабрьской Беловежской Пущи? Но сам август с той поры стал для России словно бы месяцем меченым. Месяцем, на котором заведомо стоит роковая печать терактов, конфликтов, техногенных катастроф. Не стану здесь хронологически их перечислять, все они на нашей памяти.

Вот и прошедший август не стал исключением из трагических правил. И это счастье, что крушение «Невского экспресса» под Малой Вишерой Новгородской области обошлось 13 августа малой кровью. Террористы едва ли когда-то угомонятся, и авиация никогда не будет стопроцентно безопасной, но (наконец-то упомянув о беде, противительный союз «но» можно употребить для оптимистического умозаключения!) именно нынешний август можно считать поворотным в новом историческом самосознании России. Забрезжил свет в, увы, традиционно мрачном августовском туннеле.

    В августе нынешнего года Рос-сия словно бы опамятовалась и вдруг осознала, что она не перестаёт быть великой северной и даже больше — арктической страной. Ведь по всем обобщающим и усреднённым раскладкам климатических условий получается, что Российская Федерация — даже более суровая страна, чем былой СССР. В Советском Союзе 55 процентов территорий считались северными, у современной России их более 80 процентов. Крайний Север распростёрт на площади в 21 миллион квадратных километров.

Из них 9 миллионов 300 тысяч квадратных километров — российский сектор Арктики. Раньше все было предельно ясно и незыблемо: советский сектор Арктики — это земля и вода, что заключены между меридианами, проведенными к полюсу от западных и восточных окраин страны. Сейчас, прикидывая природные богатства арктического шельфа, многие страны, образно говоря, завязывают полярные широты и меридианы в узелки будущих серьезных конфликтов. Например, в Арктической доктрине Канады ныне закреплена лукавая в своей провокационной наукообразности концепция «циркумполярного региона» как «пульсирующего геополитического тела, интегрированного в управляемую глобальную систему». Пульсация глобализма, понятно, не просто живой, но агрессивный процесс, и ему враждебны жёсткие границы государств. Америка давно уже вкрадчиво и неспешно внедряет в мировое экономическое и политическое сознание мысль об интернационализации Северного морского пути. Здесь годится всё, работает даже простая схема: у России-то это арктическое добро бесхозно! В самом деле, перестроечно-реформаторские годы обрушили всю экономическую, научную и военную инфраструктуру Заполярья. Захирел Главсевморпуть, распространявший когда-то влияние на более чем треть России — 8 миллионов квадратных километров! Огромный его опыт (как в целом опыт управления советскими территориально-хозяйственными комплексами) восприняли США, Канада да все северные страны. У нас же он с каким-то прямо-таки ликующим вандализмом искоренялся. Робкие попытки создания РАО «Севморпуть» (или ФГУП «Севморпуть») разбивались о стены ельцинского Кремля, но чаще безвыходно плутали в глухой паутине правительственных кабинетов и коридоров. Минэкономразвития и сегодня палец о палец не бьёт, чтобы изменить миграционную политику, навязанную стране ещё при бурбулисах, гайдарах, чубайсах, немцовых и черномырдиных, цель которой — отток постоянного населения из Приполярья и Заполярья, в целом с Севера, который, по их мнению, было бы экономней осваивать вахтовым способом. Такая вот наднациональная логика в стране с самым обширным в мире Севером! По ней непонятно упорство древних новгородцев, ставивших на века поморские села, и казаков, рубивших в Сибири ладные остроги: нет чтобы жить на новых местах «вахтовыми» набегами! Сегодняшние полузаброшённые, а то и обезлюдевшие арктические посёлки и беспризорные военные городки — зрелище для человека с крепкими нервами. В нашем самом северном и единственном в Карском море порту Диксон мне довелось побывать в конце 70-х годов. На Диксоне тогда базировался штаб морских операций западной части Севморпути, жизнь пятитысячного населения кипела. В зоне арктической пустыни, среди ржавых и бурых глыб диабаза ни деревца, ни кустика, в расщелинах мрачного нагромождения камней даже в августе поблескивает лед. На южной стороне матерых валунов — редкие грязноватые пластыри лишайников. Хворые стебельки полярного мака и низенькая осока – редкость. И вот в таком краю можно было полюбоваться на чудо — коров из подсобного хозяйства! Давно приказало оно долго жить. Сейчас в поселке Диксон остались только около 800 человек. Зато теперь этот самый северный райцентр называют лидером по количеству милиционеров, налоговых инспекторов и прочих чиновников на душу населения. А ледоколы и транспортные суда заходят в порт, как говорят, только по праздникам. 

И так хочется верить, что наш титановый флаг на дне Ледовитого океана и после пятнадцатилетней отсидки на аэродромах наконец-то взлетевшие на боевое патрулирование стратегические бомбардировщики — первые сигналы будущего хозяйственного и оборонного возрождения Арктики! Почему 2 августа (день воистину исторического погружения батискафов «Мир-1» и «Мир-2») можно смело соотносить с 17-м числом, говоря об арктических проблемах? Да потому, что 17 августа ракетоносцы Ту-160, Ту-95, Ту-22М3, дозаправщики Ил-78, истребители Су-27 и самолеты дальнего радиолокационного обнаружения и управления авиацией А-50 взлетели с семи аэродромов, пять из которых — полярные: Воркута, Тикси, Анадырь, Мончегорск и Оленья. К слову, с аэродрома Оленья на Кольском полуострове в самую жаркую пору «холодной войны» 30 октября 1961 года взлетел стратегический бомбардировщик Ту-95-202 и взял курс на Новую Землю, неся под фюзеляжем 20-тонную махину — «изделие 202», уже разрекламированную Хрущевым супербомбу мощностью 50 мегатонн. В 11 часов 33 минуты над площадкой Д-2 Северного полигона на высоте 4 километра грянул самый страшный взрыв в истории человечества, который своей мощностью, по словам академика Трутнева, «превысил суммарную мощность всех взрывчатых веществ, использованных всеми воюющими странами за годы Второй мировой войны, включая американские атомные взрывы над городами Японии».

В декабре нынешнего года подоспеет 75-летний юбилей когда-то славного Севморпути. Будет повод обстоятельно поговорить о перспективах его возрождения, об экономических проблемах российской Арктики. Сегодня же благодарной памятью хочу обратиться к другому юбилею — ратному. Мысленно погружаюсь в арктические холодные и вязкие туманы 25 августа 1942 года, когда 65 лет назад ледокольный пароход «Александр Сибиряков» принял неравный бой с тяжелым германским крейсером «Адмирал Шеер» и, следуя жертвенному закону русских моряков «Погибаю, но не сдаюсь!», то есть не опустив корабельного флага, с открытыми кингстонами ушел в ледяные пучины Карского моря. А через два дня защитники Диксона не позволили врагу захватить «ворота Арктики», как ещё до войны гордо были наречены островной поселок и материковый Новый Диксон, разъятые полуторакилометровым проливом. Можно сказать, показали гитлеровцам кузькину мать, если вспомнить, что остров, открытый русскими поморами за два века до профинансированной шведским предпринимателем Оскаром Диксоном экспедиции Норденшельда (1875 год), назывался Долгий, а потом – Кузькин. Чтобы глубже оценить подвиг советских моряков и полярников, надо хотя бы вкратце обрисовать масштабы тогдашнего военного присутствия нацистской Германии в Норвежском, Баренцевом и Карском морях.

 

АРКТИЧЕСКИЙ КУЛАК

ГИТЛЕРА

В 1942 году, после неудачи с блицкригом на Восточном фронте и срывом планов быстрого выхода на линию Волга — Астрахань, особое внимание Гитлера было приковано к Арктическому региону. Недаром назвал его «зоной судьбы». В 1942 году гитлеровцы для действий на северных коммуникациях нарастили в Норвегии мощную ударную группировку морских и воздушных сил. На военно-морских базах в Тронхейме и Нарвике сосредоточились недавно сошедший со стапелей гордость кригсмарине и самого фюрера линейный корабль «Тирпиц», тяжелые крейсеры «Адмирал Хиппер», «Лютцов» и «Адмирал Шеер», 14 эсминцев, а также 20 подводных лодок, на боевых рубках которых красовалось изображение рычащего полярного медведя. На шести норвежских аэродромах базировался 5-й воздушный флот — 265 бомбардировщиков, самолетов-торпедоносцев и разведчиков.

Германский подводный флот действовал на огромных территориях, топя наши и союзные транспорты, расстреливая беззащитные метеостанции на островах. Перископы полярных «волков» «фюрера подводных лодок» Карла Дёница поднимались даже к востоку от Северной Земли — в море Лаптевых. На богатой заливами и проливами Новой Земле и на архипелаге Земля Франца-Иосифа, которые как бы нависают над морскими коммуникациями Баренцева моря и всего западного сектора Арктики, для них были оборудованы секретные базы. Например, предположительно еще довоенной весной 1941 года на острове Земля Александры архипелага Франца-Иосифа немцами был создан тайный метеорологический пункт, а затем в проливе Кембриджа (бухта Нагурского) и база подводных лодок, где они могли заряжать аккумуляторные батареи, запасаться торпедами и минами, получать свежие разведданные о движении советских конвоев в Карском море. В конце 1941 года на острове Междушарский, а позже на мысах Константина и Пинегина (архипелаг Новая Земля) были оборудованы взлетные полосы, на которые могли садиться даже многоцелевые бомбардировщики «Дорнье». Отсюда можно было делать облёты Карского моря. Сюда можно было доставлять продовольствие и топливо для подлодок. В свое время немцы с большой для себя пользой использовали возможности «дружбы» с Советским Союзом против Англии. В Арктику наведывались немецкие «научные» экспедиции. Бывало, что Кольский залив и губа Западная Лица принимали преследуемые англичанами подводные лодки. Чувствовал себя своим в наших водах и обладатель «Голубой ленты Атлантики» (ежегодный символический приз судну, которое пересекало Атлантический океан в восточном и западном направлениях за рекордно короткое время) пассажирский лайнер «Бремен», на борту которого работал плавучий разведцентр. В августе 1940 года Советский Союз осуществил тайную проводку по Северному морскому пути ледоколами «Ленин», «Сталин» и «Каганович» германского рейдера «Комет». Потом на тихоокеанских просторах тот отправит на дно 9 английских судов. А в походе среди льдов немцы собирали ценную информацию о советском секторе Арктики, полярных станциях, об организации радиосвязи и навигационном обеспечении.

 

ПИРАТ «СТРАНЫ ЧУДЕС»

Военно-морская операция гитлеровцев против Севморпути получила красивое кодовое название «Вундерланд» («Страна чудес»). Но цель её была свирепа. Командующий ВМФ Германии Эрих Редер формулировал её как разгром советских морских коммуникаций в Карском море силами крупных надводных кораблей. То есть парализовать деятельность Севморпути.

Но уже начало операции сложилось неудачно. Читаешь о ней наши и немецкие свидетельства, и не покидает чувство, что сама Арктика противилась гитлеровскому морскому разбою. У моряков есть поверье, что переименованное судно будут всегда преследовать несчастья. В погроме на Севморпути должны были участвовать два тяжелых крейсера – «Адмирал Шеер» и «Лютцов». До середины ноября 1939 года «Лютцов» именовался «Дойчланд». Но Гитлер суеверно приказал сменить кораблю имя, чтобы исключить саму возможность услышать, что «Германия» погибла. С тех пор всю войну рейдеру фатально не везло. И в этот раз он сел на мель при выходе из Нарвика. Но «Адмирал Шеер» был кораблем такого класса и вооружения, что его командир капитан 1 ранга Вильгельм Меедсен-Болькен мог быть уверенным в успехе.

Корабль водоизмещением в 12 тысяч тонн, одетый в 102-миллиметровую броню, нёс в двух трехорудийных башнях 6 орудий главного калибра. Это были крупповские одиннадцатидюймовки (280-миллиметровые), каждая из которых могла отправить снаряд весом 302 килограмма на расстояние 15 миль. Залп главного калибра способны были дополнить убийственным огнем 8 шестидюймовых и 6 четырехдюймовых пушек. Усиливали мощь крейсера 8 37-миллиметровых зенитных автоматов и 8 торпедных аппаратов. Это бронированное чудовище, легко узнаваемое издалека по башенноподобной мачте-надстройке (такую напоминавшую рыцарский замок в германском флоте имел ещё только тяжёлый крейсер «Адмирал граф Шпее»), могло при экономической скорости 15 узлов пройти более 10000 миль. 8 дизелей, каждый мощностью в 6750 л.с., могли разогнать корабль до скорости 26 узлов (48 километров в час).

РЕЙДЕР И

«ПОЛЯРНЫЕ ВОЛКИ»

16 августа «Адмирал Шеер» тайно покинул якорную стоянку в норвежской бухте Боген. Сутки шел с эскортом из трёх эсминцев. Слишком свежа была память июля, когда тяжелым крейсерам «Шееру», «Хипперу» и сверхлинкору «Тирпиц» пришлось отказаться от участия в разгроме союзного северного конвоя PQ-17 после того, как «К-21» знаменитого подводника Николая Лунина ухитрилась атаковать четырьмя торпедами сам «Тирпиц», «поборовшись с невозможным», как говаривал Петр I, то есть прокравшись под эсминцами к центру походного ордера. Около острова Медвежий эсминцы повернули на базу, и «Адмирал Шеер» вышел на большую дорогу рейдерства. В тысячемильных туманах, окутавших августовскую Арктику, огромной тенью скользил к северо-восточной оконечности Новой Земли — мысу Желания. По открытой воде. В начале месяца в Баренцевом море властвовали ветры южных румбов, они оттеснили тяжелый паковый лед далеко на север. Кочующие ледяные поля крейсер встретил только в Карском море. Пять подводных лодок, заблаговременно выведенных к Новой Земле и в Карское море, активно участвовали в операции. Им отводилась роль разведчиков советских морских коммуникаций и ледовой обстановки. А ещё они должны были отвлекать на себя внимание сил Беломорской военной флотилии. 17 августа немецкая субмарина ударила по трём нашим невооруженным буксирам и двум баржам с рабочими Нарьян-Марского порта. Были потоплены буксир «Комилес» и обе баржи. Погибли 305 человек, среди них женщины и дети. Подошедшим к месту трагедии советским тральщикам удалось спасти только 23 человека. 21 августа U-456 атаковала сторожевой корабль (СКР-18) и тральщик (Т-57) в районе новоземельской Белушьей губы. 24 августа «полярные волки» гросс-адмирала Дёница на подлодке U-601 торпедировали шедший без охранения от Югорского Шара к Диксону транспорт «Куйбышев». А ранним утром 25 августа подлодка U-255 подвергла артиллерийскому обстрелу метеостанцию на мысе Желания. Разрушения усугубил пожар. Но здание передающего центра полярникам удалось отстоять.  

 «Адмирал Шеер» в эти часы, упорно одолевая рыхлый лед, двигался в сторону пролива Вилькицкого (проход из Карского в море Лаптевых между Северной Землей и полуостровом Таймыр), где еще 23 августа его гидросамолет-разведчик «Арадо» обнаружил на якорной стоянке караван советских судов. Это был «3-й арктический конвой», составленный из 8 сухогрузов и 2 танкеров, проход которых во льдах обеспечивал ледокол «Красин». Охранения у каравана не было, в Карском море кораблей противника до сих пор не наблюдалось. Тем же утром 25 августа «Арадо», вылетевший для ледовой разведки и уточнения координат корабля, возвратясь, неудачно приводнился и вышел из строя. Пилота, обер-лейтенанта Шлитта, удалось спасти, но без ледовой авиаразведки рейдер как бы ослеп. Потому капитан Меедсен-Болькен, встретив у острова Белуха ледокольный пароход «Александр Сибиряков», решил захватить его, в надежде разжиться сведениями о ледовой обстановке и движении конвоев.

 

ПОДВИГ, ОЦЕНЕННЫЙ

ЧЕРЕЗ 19 ЛЕТ                

«Сибиряков» на арктических путях был тружеником заслуженным. В 1932 году впервые в истории прошёл весь Северный морской путь без зимовки за одну навигацию. Участвовал во многих научных и промысловых экспедициях. Сейчас, хоть и числился по ведомству ВМФ и держал на борту военную команду из 32 человек при скромном вооружении (две 76-мм пушки на корме и две 45-мм на носу, две 20-мм зенитные установки «эрликон»), шёл из Диксона сугубо мирным рейсом. Должен был доставить 349 тонн грузов для полярных станций на Северной Земле и для обустройства новой станции на мысе Молотова. С экипажем и двумя десятками полярников на судне были 104 человека. Не успели пройти и половины пути, как в дальней дымке замаячили очертания крупного корабля.

По воспоминаниям оставшихся в живых сибиряковцев, по вахтенному журналу гитлеровского рейдера те далекие события восстановлены предельно точно. Но и сегодня в многочисленных описаниях последнего боя «Сибирякова» читаешь, как его капитан Анатолий Качарава в ответ на требование гитлеровцев спустить флаг, застопорить машины и лечь в дрейф самоотверженно приказал открыть по врагу огонь. Подвиг не нуждается в приукрашивании. «Сибиряков» наречен «Полярным Варягом» за то, что погиб, но не сдался, именно что флага своего не посрамил. Спас от возможного разгрома караван судов в проливе Вилькицкого, когда вышел в эфир, рассекретил врага, заранее зная, что за этим последует. Услышав радиограмму, выданную открытым текстом, немцы начали ставить помехи и просемафорили приказ прекратить передачу. «Сибиряков» не подчинился. Тут же содрогнулись орудийные башни крейсера. И гибель легендарного ледокольного парохода была подобна расстрелу. Он бесстрашно огрызался орудийным огнем. Но его пушки были бессильны на расстоянии в 64 кабельтовых, с которого заговорил главный 280- миллиметровый калибр крейсера. Для сухопутного сознания это между прочим около 12 километров: 1 кабельтов равен 185,2 метра. «Сибиряков» поставил дымовую завесу и курсом «зигзаг» пытался одолеть 10 миль, разделявших его с берегом острова Белуха, чтобы выброситься на мель. Анатолий Качарава до последней возможности пытался спасти команду. Или то, что от неё осталось. Крейсер выпустил 27 тяжелых снарядов, четыре из которых поразили пароход. Более тонны металла и взрывчатки! «Сибиряков» погибал. Взрывались и горели на палубе бочки с бензином, страшный пожар выедал нутро парохода. Судно потеряло управление. Важная подробность в воспоминаниях выживших моряков: «Флаг был сбит с гафеля (наклонный рей, закрепляемый нижним концом на верхней части мачты. – В.Т.), но кто-то поднял его на корме». И в этом аду по-прежнему била по приблизившемуся на 22 кабельтовых «Шееру» кормовая пушка! В шлюпку на брезенте опустили тяжелораненого капитана. Старший механик и почитаемый командой старожил парохода Николай Григорьевич Бочурко, как вспоминают очевидцы, пробрался к себе в каюту, выпил бутылку водки и пошёл открывать кингстоны. Немало людей вместе с Бочурко и комиссаром Элимелахом не покинули пароход, уходящий в морскую пучину. Только 22 человека оказались в немецком плену, в том числе и капитан Анатолий Качарава. Себя он осознал лишь на борту «Шеера», на операционном столе. Сибиряковцы не выдали командира. Сообщили немцам, что это грузинский профессор с метеостанции. Спасение одного из членов команды можно считать чудом. Кочегару Павлу Вавилову, уцепившемуся за плавающее бревно, посчастливилось не только остаться не замеченным с немецкого катера, подошедшего к единственной  уцелевшей шлюпке и забравшего пленных, но и не умереть от переохлаждения. Катер ушёл, и Вавилов забрался в шлюпку, где переоделся в сухую одежду лежавшего там убитого моряка. Гребя доской, доплыл до острова Белуха, по пути подбирая горькие дары погибшего парохода, точнее, его разбитых взрывами шлюпок: анкерок с пресной водой (деревянный бочонок), ящик шлюпочного НЗ с продуктами и спичками – всё это пришлось Павлу Вавилову во спасение. 36 дней полярной робинзонады выдержал моряк, пока не был обнаружен гидросамолетом ледовой разведки!

После войны Павел Иванович Вавилов не изменил арктическим морям, ходил по ним на ледоколе «Капитан Мелехов». В 1960 году стал Героем Социалистического Труда. Звание Героя Советского Союза ни один из сибиряковцев не получил. Только в апреле 1961 года «за мужество и стойкость, проявленные членами экипажа Краснознаменного ледокольного парохода «А. Сибиряков» в бою с фашистским крейсером «Адмирал Шеер» в период Великой Отечественной войны», посмертно орденами была награждена группа сибиряковцев. Анатолия Качараву в числе 14 сибиряковцев вызволили из немецкого плена советские войска. Его подвиг много позже был скупо оценен орденом Красной Звезды. Анатолия Алексеевича это не тяготило, главное — снова мог стоять на капитанском мостике. Ходил в Арктике на ледокольном пароходе «Леваневский», дизель-электроходе «Байкал», затем стал капитаном парохода «Тбилиси». Несколько лет руководил батумским отделением Грузинского морского пароходства. Умер в 1982 году.

Из приказа командующего Краснознаменным Северным флотом от 28 апреля 1965 года (такая вот припозднившаяся память — к 20-летию Победы!): «Для отдания воинских почестей героизму, мужеству и самоотверженности моряков-североморцев на местах их героических боев определить координаты мест боевой славы: широта 76 градусов северная, долгота 91 градус 31 минута восточная. Здесь 25 августа 1942 года пароход «А. Сибиряков» дрался с немецким крейсером «Адмирал Шеер». Пароход погиб, флага не спустив... Всем кораблям, проходящим объявленные координаты мест боевой славы, приспускать флаги, подавать звуковые сигналы...»

 

ЗА КУЛИСАМИ ПОДВИГА

«После потопления «Сибирякова» командир «Адмирала Шеера» больше не мог рассчитывать на скрытность своих действий в Карском море, — писал в мемуарах «Крутые повороты: из записок адмирала» тогдашний нарком ВМФ Николай Герасимович Кузнецов. — Пираты стали торопиться, тем более что под влиянием северо-западных ветров ледовая обстановка у пролива Вилькицкого резко осложнилась. Перед уходом из Карского моря командир рейдера решил нанести удар по острову Диксон, разгромить порт и радиоцентр, лишить Северный морской путь основной базы в его западной части. Фашисты намеревались высадить десант, захватить в плен руководителей штаба морских арктических операций и добыть важные документы с планами навигации по Северному морскому пути». Сегодня, обращаясь к тому давнему подвигу сибиряковцев и защитников Диксона, можно получить в очередной раз, увы, традиционный исторический урок.

Воистину, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. До набега «Шеера» в советских штабах царила уверенность, что за естественный и выгнутый далеко на запад щит Новой Земли немцы не сунутся. Даже благодушно шутили по поводу самых верных союзников — «Адмирала льда» и «Генерала тумана». И арктические рубежи укреплялись не только неспешно, но и странно. 18 августа 1942 года приказом Народного комиссара ВМФ для защиты Новоземельских проливов и подходов к ним была образована Новоземельская военно-морская база в районе Белушьей губы (нынче это, можно сказать, столица Новой Земли, обжитый центр Северного ядерного полигона). 22 августа последовал соответствующий приказ командующего Северным флотом адмирала Арсения Головко, по которому артиллерию для новой базы решено было взять на Диксоне. «Шеер» маневрировал уже среди льдов Карского моря, а Диксон в это время разоружался: демонтировали, чтобы грузить на пароход «Дежнев» двухорудийные 130-миллиметровую и 45-миллиметровую универсальную батареи, поставленные ещё осенью 1941 года по настоянию начальника Управления СМП легендарного полярника Ивана Дмитриевича Папанина (из воспоминаний адмирала Кузнецова: «Помню его телефонный звонок в начале войны: «Дорогой Николай Герасимович, — так любил он начинать разговор, — дайте мне хоть сколько-нибудь пушечек прикрыть остров Диксон. И объяснил, зачем там нужны пушки. В ту пору на флотах с оружием было туговато, но несколько старых орудий все же было послано на Диксон»). На причале оставались две 152-миллиметровые гаубицы, незадолго до этого с большим трудом «выбитые» со складов Архангельского военного округа всё тем же хозяйственным и предусмотрительным теперь ещё и уполномоченным Государственного Комитета обороны Папаниным. И это счастье для Диксона, что погрузка их на баржу, а потом на теплоход задержалась из-за морского волнения. Через десятилетия диву даёшься, как наше командование до последних роковых часов не хотело поверить в появление немецкого рейдера на арктических коммуникациях.

Самый молодой наш адмирал тех дней, командующий Северным флотом Арсений Григорьевич Головко в 1960 году (за два года до кончины) в книге воспоминаний «Вместе с флотом» несколько неуклюже оправдывает свое тогдашнее бездействие в Карском море тем, что весь флот был занят поисками и спасением рассыпанных в Арктике судов погибающего каравана PQ-17: «…я распылил и без того недостаточные для огромного театра силы флота; нацелил их на выполнение во что бы то ни стало одной задачи и несколько ослабил внимание к другим, в частности к защите наших арктических вод; словом, на известный срок очутился в плену у обстоятельств». И тут же указывает, что 24 июля «закончили проводку последнего из найденных транспортов». Зато в оправдание себе и командованию СФ он уверенно перекладывает ответственность за происшедшее на руководство Главсевморпути, то есть на Папанина, отношения с которым были у адмирала сложными и напряженными.

Адмирал пишет, что уже 22 августа «мы предупредили руководителей Главсевморпути о возможном появлении надводного вражеского рейдера у Новой Земли, а в дальнейшем приняли ряд необходимых мер, связанных с перехватом его. К мысу Желания (мимо которого, вероятнее всего, мог пролегать маршрут вражеского рейдера) были высланы подводные лодки типа «К» и «Щ». Соответствующие указания получила авиация, самолеты которой были посланы на разведку. Однако флот по-прежнему не получал информации о движении судов на арктических коммуникациях. И суда нередко шли без какого-либо охранения. Такая беспечность снова привела к печальным результатам: противник потопил транспорт «Куйбышев», шедший без охранения от Югорского Шара к Диксону. Командующий Беломорской флотилией вторично предупредил штаб морских операций западного сектора Арктики, представлявший оперативную навигационную группу Главсевморпути, о возможном появлении надводного рейдера противника в районе Новой Земли. Вторичное предупреждение несколько подействовало: штаб морских операций, расположенный на острове Диксон, дублировал предупреждение судам,  находившимся в Карском море, и полярным станциям». «Куйбышев» погиб 24 августа. Значит, 25-го «Сибиряков»  обязательно должен  был обладать информацией о гитлеровском рейдере. Но этого не произошло. Ни один из исследователей военно-морских архивов не нашёл подтверждения адмиральским словам о «принятии необходимых мер». А откуда была у Головко предварительная информация «о возможном появлении надводного вражеского рейдера», мемуары скромно умалчивают. Зато точно известно, что первой в Карское море пришла К-21 под командой капитана 3 ранга Николая Лунина. И не в августе, а только 3 сентября, так как 31 августа в 20.42 снялась со швартовых в Полярном и в 21.30 вышла из Кольского залива. Немецкого крейсера уже и след простыл.

Чего не сделаешь ради оправдания перед судом потомков дел своих (в данном случае – отсутствие оных)? Ранним утром 25 августа метеостанция на мысе Желания передала четыре радиограммы о нападении. Уточнялось, что огонь ведет подлодка. Адмирал Головко в воспоминаниях и здесь не преминул «клюнуть» Папанина, превратив для этого субмарину в крейсер «Шеер»: «Направление, в котором ушёл фашистский рейдер, указано не было, что свидетельствовало не только о растерянности зимовщиков, но и о плохом инструктаже их». Через несколько часов «Шеер» расстреляет «Сибирякова», и виноваты в этом, надо полагать, полярники: не указали курса крейсера.

Куда большего доверия в истолковании событий августа 1942 года заслуживают воспоминания «На морских дорогах» знаменитого полярного капитана Константина Сергеевича Бадигина, который занимал в те дни должность командира ледокольного отряда Беломорской военной флотилии. Бадигин приводит выписки из судового журнала ледокола «Красин», который совершал проводку так и не настигнутого «Шеером» каравана. Одну из них стоит процитировать: «25 августа. … 05 часов 40 минут. Перехватили отрывочные сообщения станции мыса Желания для Диксона: «Напало неприятельское судно, обстреляло, горим, много огня... ушли на запад». 07 часов 24 минуты. Станция мыса Желания работает со станцией Русская Гавань: «Следите, в вашу сторону направилась вражеская лодка, будьте начеку». Как видим, полярники мыса Желания примерный курс крейсера определили, только крейсера подводного. И ещё из этих воспоминаний следует, что уже 18 августа как раз руководство Главсевморпути, а не наоборот, предупреждало командование СФ о рейде «Шеера». Бадигин вспоминает беседу в кабинете командующего Беломорской военной флотилией вице-адмирала Георгия Степанова: «Тяжелый крейсер «Адмирал Шеер» покинул свою базу в Норвегии, — начал Папанин. — Англичане полагают, что этот рейдер может проникнуть и в Карское море».  «Кто вам сказал об этом?» — «Капитан Монд (глава английской военно-морской миссии в Архангельске капитан 1 ранга Кентен Монд. У адмирала Кузнецова в мемуарах, вероятно, ошибка: он датирует передачу английских разведданных о «Шеере» 24 августа. — В.Т.)» — «Где ваши ледоколы и транспорты, Иван Дмитриевич?» — не поднимая глаз, спросил адмирал. — «В порту Диксон, Георгий Андреевич. Как раз все там собрались». — «Вот что, товарищи, надо их немедленно отправить на восток — и чем дальше, тем лучше. За пролив Вилькицкого». Когда Степанов вслух профессионально начал описывать боевые возможности вражеского крейсера, Папанин, по словам Бадигина, вспылил: «А вы не пускайте его в Арктику. У вас и самолеты, и подводные лодки — и вдруг немцы в Карском море?!». В заключение разговора вице-адмирал заверил встревоженных собеседников: «Будем искать «Шеера». Однако искать его в такую погоду — все равно, что ловить блох на брюхе медведя: и хлопотно, и опасно. Да и сил маловато для такого дела». Потом нашлись и силы, и средства. Когда «Адмирал Шеер» ушел восвояси. А тогда Константин Бадигин «потребовал от Диксона немедленно выводить все ледоколы и транспорты на восток. Однако пугать «карманным линкором», как мы договорились с Папаниным, не стал. …На следующий день, 19 августа, наши суда покинули Диксон».

О неразберихе в наших штабах, лихорадочно уточняющих обстановку и всё не принимающих каких-то здравых решений, говорит хотя бы тот факт, что 26 августа Нарком ВМФ Кузнецов приказал доложить о действиях по защите арктических коммуникаций не командующему СФ Головко, а командующему БВФ Степанову. Немыслимое нарушение субординации. Именно Георгий Андреевич в этот день принял единственно реальное решение в ситуации, когда счет идёт на часы: вернуть демонтированные батареи Диксона на прежние огневые позиции.

 

ЗАМОК

НА ВОРОТАХ АРКТИКИ

Но морские 130-миллиметровые орудия были уже на барже, готовые к перегрузке на ледокольный пароход «Дежнев» (в составе СФ значился как сторожевой корабль — СКР-19), и крутая волна мешала быстро доставить их на берег. Две полевые 152-миллиметровые пушки-гаубицы батареи старшего лейтенанта Николая Корнякова еще оставались на гранитной площадке, соединяющей главный причал порта с берегом. Здесь на скорую руку и была создана огневая позиция. На острове было несколько десятков пограничников. Используя всех и всё, что было под рукой, защитники Диксона собрали народное ополчение, вооружённое  винтовками, гранатами, двумя ручными пулеметами. Изготовили к бою 37-миллиметровую противотанковую батарею. Много позже станет известно, что немцы подготовили 180 человек десанта. В тундре, где-то километров за десять, ещё загодя был обустроен склад продовольствия и топлива с походной радиостанцией. Воспользоваться этой базой, к счастью, не пришлось. С небольшим вооружением, кроме «Дежнева», в порту находился ещё прибывший с Енисея пароход «Революционер», гружённый пиломатериалами. Третьим судном был безоружный пароход «Кара», который не мог быть защитой Диксона, а только угрозой: в трюмах таил 250 тонн аммонита. Так выглядел замок, на который были заперты перед грозным германским рейдером морские ворота Арктики.

Во втором часу ночи на 27 августа в розоватой дымке уходящего полярного дня (солнце на Диксоне ныряет за горизонт уже с десятых чисел августа) возник темный силуэт «Адмирала Шеера». Крейсер вошел на внешний рейд между островами Диксон и Берн, когда уже и без бинокля сделался различимым шаровый цвет (цвет военных кораблей — сочетание серого и синего)  его огромного корпуса с громоздкой и высоко вознесённой башней-надстройкой. Полыхнули огнем длинные стволы трех орудий носовой башни. Первые три восемнадцатипудовых «аргумента» своей мощи рейдер выложил перед «Дежневым», а следующие снаряды уже поразили СКР-19, который в свою очередь из двух 76-миллиметровых орудий бил по «Шееру», двигаясь поперёк курса крейсера и ставя дымовую завесу для прикрытия порта. Вначале немцы вели огонь бронебойными снарядами, и они прошивали корпус сторожевика насквозь, взрываясь уже в воде. Но артиллеристы «Шеера» быстро сориентировались, и вот «Дежнев» содрогнулся от первого взрыва, потом — от второго. Израненный корабль с креном на правый борт всё же сумел отойти на отмель в Самолётную бухту и лёг на грунт. Небольшая команда потеряла убитыми семь человек, тридцать моряков были ранены, из них двадцать два — тяжело. Командовавший «Дежневым» старший помощник капитана Сергей Кротов был ранен в руку и ногу, но капитанского мостика не покидал. Вёл стрельбу по рейдеру и пароход «Революционер». Получил два снаряда в мостик, рулевая и штурманская рубки запылали. Моряки тушили пожар, а механики выжимали из двигателей всё, что можно, и судно вышло из-под обстрела в ту же бухту Самолетную. О том, что происходило с «пороховой бочкой», загружённым взрывчаткой пароходом «Кара», выразительно говорит рейсовое донесение капитана Мирошниченко: «Осколки снарядов обсыпали всё судно, в особенности кормовую часть. Пробило цистерну. Пустили дымовую завесу с носа и с кормы, дышать стало тяжело, все надели противогазы. С трудом вывели «Кару» из опасной зоны». Дело решили гаубицы батареи Николая Корнякова. «Шеер» бил одновременно и по судам, и по порту. В первые минуты боя и Корняков, и командир второго орудия сержант Сауляк были ранены. Но пушки не оставили. Артиллеристам помогали ополченцы. Шофер Сергей Коробов приспособился быстро подтягивать грузовичком откатывающиеся после выстрела гаубицы, которым тут же подставляли под станины бревна. Тамара Лобанова, Галина Назарова и ещё несколько девушек помогали подносить снаряды, перевязывали раненых. 152-миллиметровые орудия остудили воинственный пыл капитана Вильгельма Меедсена-Болькена: рейдеру смертельно опасно получить серьёзные повреждения вдалеке от своей базы, когда противник вот-вот поднимет авиацию и двинет подлодки. Пришлось оставить и мысль о десанте. «Шеер» прекратил огонь и ушёл за полуостров Наковальня. Наши источники указывают, что  результатом стрельбы «Дежнева», а потом и батареи Корнякова были попадания в крейсер: артиллеристы сторожевика сбили дальномерный мостик фок-мачты рейдера, а огонь береговых орудий вызвал пожар на юте (кормовая часть верхней палубы).

Но рейдер так просто не ушёл. До трёх часов ночи, двигаясь вдоль побережья, вёл обстрел береговых объектов. Снаряды падали на порт, угольные склады острова Конус, на жилой поселок, пострадал радиоцентр. Батарея Корнякова и даже подраненный СКР-19 вели дуэль на большой дистанции. К счастью, обошлось без человеческих потерь. Выжимая все свои ходовые узлы, «Шеер» убрался восвояси. Кому ставить в упрёк, что прошел он двумя полярными морями на стоянку в Шёмен-фьорде без всяких боевых приключений? Ушёл безнаказанным.

Операция «Вундерланд» провалилась. Не потому, что мы противопоставили ей умелые и согласованные действия военно-морского флота и авиации, а потому, что люди у нас такие: во имя Родины способны кровью оплачивать даже чью-то недальновидность и преступную некомпетентность. Бадигин писал: «Вскоре после августовских событий Наркомморфлот, Управление Главсевморпути и Архангельский областной комитет партии одновременно поставили перед правительством и военным командованием вопрос о неудовлетворительном прикрытии транспортных судов в восточной части Баренцева моря и в Карском море». Выводы тогда были сделаны. Но кто вернёт погибших героев?

Стоит на Диксоне матрос, изваянный из известнякового камня. Стоит в полный рост в плащ-палатке и с автоматом на груди. Памятник морякам-североморцам, павшим в бою 27 августа 1942 года. На мраморе фамилии и инициалы 7 бесстрашных краснофлотцев из экипажа СКР-19. В дни 65-летия подвига грех не вспомнить их поименно. Комендор старшина I статьи Павел Ульянов, артиллерист старшина II статьи Василий Давыдов,  командир орудия старшина II статьи Александр Карагаев, наводчик орудия старший матрос Геннадий Майсюк, краснофлотцы Фахрула Хайрулин, Василий Суслов и Аркадий Борисихин. Четыре русских парня, украинец, белорус и башкир – вечным сном спят в Арктике братья навек. В российской Арктике.

 

 

 

Владимир ТОПОРОВ

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: