Что же будет c Родиной и с нашей историей?

Единая концепция школьного курса истории России в основе своей готова и пристально рассматривается в высоких инстанциях. Проект представили на расширенном заседании Российского исторического общества. История России заявлена в концепции как «история всех территорий, стран и народов, которые входили в состав нашего государства в соответствующие эпохи». Тому, как формировалась государственная территория, а также многонациональному и поликонфессиональному составу населения в учебнике уделят особое внимание.

Правда
у каждого своя

 

«Уроки истории должны быть уроками правды, поэтому ситуация, когда у нас 40 учебников, неприемлема», — убеждён представитель платформы «Историческая память» Сергей Попов, и у этой позиции много сторонников. Хотя гораздо больше тех, кого идея навязывания стране единого культурно­исторического стандарта возмутила и напугала, о чём они не стали молчать.
Академик Юрий Пивоваров опасается, что таким образом «во­зобладает «государственническая идеология», при которой хорошими окажутся и Колчак, и Фрунзе, и Ленин, и Деникин, и Сталин. Дескать, у каждого из них была своя правда. Именно такие, вроде бы объективистские подходы, стоят на пути подлинного понимания истории...»

С точки зрения учителя Константина Северинова, единое прочтение прошлого — огромная ошибка, это у нас уже было. Он сравнивает учебник с «костылём для убогого», наставляя своих учеников: «Это лишь первая ступенька. Вы должны идти дальше, учиться думать, спорить...». Подобных мнений немало. Профессор Борис Илизаров недоволен, что нас пытаются вернуть к единомыслию. «Какой может быть единый учебник при нашем непредсказуемом прошлом? Архивы по сей день не открыты, масса материалов под спудом — какую эпоху ни возьми. Потому и не знаем собственной истории...». Сталин тоже начинал со школьного учебника. В 1934 году со Ждановым и Кировым создал для этого специальную комиссию, сам правил текст и писал отдельные главы. Тот учебник для младших классов стал основой всех остальных, включая «Краткую историю ВКП(б)». «Интернета тогда не было, но были газеты и книги, которые отправили в спецхраны или стали уничтожать, как уничтожали людей...», — напоминает Борис Семёнович.
Так или иначе, противники унификации и единообразия своего добились. Официально объявлено, что единая концепция вовсе не подразумевает издание одной единственной книжки, по которой все будут учиться. Сколько их в итоге утвердят и выпустят, пока не ясно. Но в любом случае это радостная весть.

Неужели
без идеологии?

 

Входящий в группу разработчиков концепции заместитель директора Института российской истории РАН Сергей Журавлёв признаёт, что абсолютной объективности в изложении истории нет и быть не может, но заверяет, что прямых идеологических установок никто перед ними не ставил. Они отталкивались от того, что школьный учебник должен базироваться на выверенных научных знаниях и нести какой­то позитив: «Чтобы наши дети росли не в обстановке гражданской войны, а стремились к консолидации. Ведь мы делаем учебник, рассчитанный на будущие поколения. К тому же надо учитывать и то, что в обществе продолжается раскол на «белых», «красных» и прочих».
Мировой опыт показывает, что для общественного консенсуса по острым вопросам требуется не менее ста лет. По словам члена Комитета СФ по науке, образованию, культуре и информационной политике Людмилы Боковой, не только мы, а все страны сталкиваются с фальсификацией своей истории и двигаются к осознанию своего прошлого сложными путями. Та же Австрия 43 года пыталась признать, что после аншлюса в период Второй мировой войны всё­таки оказалась не жертвой, а воюющей страной на стороне Германии. В ирландских учебниках история всё ещё трактуется пока в духе идей протестантизма. Весь XIX век французы спорили, как относиться к Великой французской революции: каяться — не каяться, прощать — не прощать. Успокоились только в XX столетии.
Невероятно трудно угодить всем и у нас, особенно в освещении новейшей истории ХХI века. Люди начинают буквально клокотать, когда речь заходит о современных нам правителях. У каждого свой взгляд на то, чему свидетелем он был сам. Без обид и недовольства не получится, и чтобы не доводить дело до драки, решено завершить учебник 2000 годом. Хотя это ещё под вопросом.

Очень­-очень горячо!

 

Поскольку скользких тем не обойти — они в многострадальной российской истории на каждом шагу, — в течение двух ближайших месяцев по самым горячим вопросам будут вестись научные обсуждения «не сущности этих проблем, а того, как их лучше всего преподавать в средней школе». Сюда включена оценка советского периода в целом, присоединение национальных республик, роль в истории Отечества некоторых личностей — от Александра Невского и Ивана Грозного до реформ Хрущёва и Бориса Ельцина. О том, как будут искать консенсус по фигуре Сталина, даже страшно подумать!
«О Сталине разговор долгий и отдельный, — соглашается Сергей Журавлёв. — Важно понять другое: «тёмных» сторон никто скрывать не намерен, но мы решили уйти от чрезмерной политизации и не акцентировать внимание на негативе. Можно ведь вообще написать историю на основании милицейских сводок. Или отразить 20—30­е годы на материалах «Лубянка — Сталину», в которых НКВД представлял отчёты о положении в стране... Мы же хотим более объективного и разностороннего взгляда и предлагаем такой подход: в Гражданской войне не было ни правых, ни виноватых. Каждая из борющихся сторон по­своему понимала свои цели и задачи. Это была национальная трагедия, в причинах которой давайте последовательно разбираться без навешивания ярлыков».
По словам Сергея Владимировича, нельзя оценивать исторические события, исходя из современного законодательства и сегодняшних представлений о нравственности. Надо попытаться рассказать школьнику, что представляла собой Россия в период Гражданской войны, какова была в тех условиях цена человеческой жизни. Чтобы молодой человек почувствовал: страна была совершенно обрушена сложившейся тогда ситуацией, находилась в морально­нравственной катастрофе. Сегодня есть масса конспирологических публикаций о событиях начала ХХ века, революции, совершённой якобы на деньги Запада, приходе к власти большевиков, которые изображаются как исчадие ада и пр. Учёные не могут принять такие трактовки всерьёз. Ибо для того, чтобы случился Октябрь 1917 года, нужны были крайне веские внутренние основания и причины, прежде всего кризис власти, усугублённый Первой мировой войной. Потому все рассуждения о жидо­масонском заговоре, западных агентах, германских деньгах — это всё годится не для учебника, а для иных изданий...

Опасность
перегрузок

 

Сергей Журавлёв пожаловался, что предложений от коллег включить «то и это» чрезмерно много, концепция разрастается и разрастается. Невозможно вместить всё, что хотели бы профессионалы, — на это явно не хватит часов, отведённых для изучения истории в школе. Опасно, что неудобоваримые размеры учебника напрочь отобьют у детей интерес к предмету. Преподававшая историю в самарской средней школе Людмила Бокова среди больных точек школьного курса назвала отсутствие методологии, и то, что учебные пособия слишком перегружены. Донести до детей весь материал, который там заложен, абсолютно нереально.
При том, что классовой оценки в нынешних учебниках как будто нет, классовая модель общества осталась. Зато упора на причинно­следственные связи происходящего нет, новые факты зачастую вкраплены в старые парадигмы и налицо открытая нетерпимость к некоторым историческим персонам и их действиям. «Не хотелось бы, чтобы эти пережитки имели место в новых учебниках. А если говорить об оценке событий, то она должна быть прежде всего нравственной. Учебник призван научить ребёнка жить в открытом обществе и быть патриотом своей страны», — пожелала Людмила Бокова.
Станислав Говорухин 24 июня на заседании, посвящённом годовщине воссоздания РИО, сказал, что этот новый учебник будет временным, потому что у авторов не хватит честности правдиво написать о новейшей истории.
На что Карен Шахназаров возразил: «Честность в таком деле не главное. Главное, чтобы школьник понимал, что он живёт в лучшей в мире стране и гордился ею. Мне, воспитанному на советском школьном учебнике, это не помешало потом узнать всё остальное. Взрослые же не рассказывают детям все о своей личной жизни...».
Страсти вокруг будущего учебника кипят не зря. Притом что написать историю великой страны правдиво и миролюбиво — задача не из лёгких, очень не хочется очередной лжи. До 1930­х годов «история» в школе у нас не преподавалась. Считалось, что это политика, опрокинутая в прошлое, т.е. не наука. Теперь мы имеем науку, вышедшую на самую передовую, задающую тон линию жизни. И как сказал кто­то очень умный: «Бог не может изменить прошлое. Но историки могут».

P.S. Все, кому небезразлична история любимого Отечества, могут вступить в дискуссию и высказать свои соображения на сайтах РИО (Российского исторического общества), Ассоциации учителей истории и обществознания, проекта «Пишем историю вместе» и портала «История.РФ».

Татьяна ПЕТРОВА