Что славим?

Одна из первых столичных экспозиций, напоминающая о войне 1812 года, получилась камерной, уютной и, если вдуматься, провокационной. Во всяком случае, подивиться тут есть чему.
В маленьком зале на втором этаже музея собраны предметы XIX – начала ХХ века разного художественного уровня, воссоздающие дух той эпохи. Статуэтки, табакерки, наградные медали, роскошный красный кожаный портфель с вензелем «А», чернильница, конфетная коробка «Бегство армии Наполеона из России». Конфеты изготовили к 100-летию Отечественной войны, и можно лишь догадываться, под какие беседы кто-то с удовольствием вкушал их в 1912 году. Тканый ковер «Совет в Филях» того же года, серебряный сливочник, вылитый в форме головы Бонапарта, множество фаянсовых тарелок с мотивами былых сражений… Все это вовсе не разбилось, не истлело, а живо и наполнено человеческим теплом. Потому что бережно хранится в личных коллекциях, в частности, у Александра Вихрова – большая часть представленных экспонатов принадлежит ему.

Именно через подобные необычные предметы и бытовые вещицы, по мнению устроителей выставки, можно наилучшим образом почувствовать события двухсотлетней давности. При этом внимание они сосредоточили не столько собственно на войне, сколько на отношениях тех, кто ее задумал и развязал.
Зритель заинтригован и спровоцирован уже самой афишей, где русский император и Наполеон запечатлены в тесных объятиях, а подпись к ним гласит: «Александр, мы любили друг друга…». Знаменитый корсиканец написал эти слова, находясь на острове Св. Елены, когда кипение завоевательных и личностных страстей давно осталось позади. В том же, что такие страсти кипели и бурлили, нет ни малейшего сомнения. Достаточно вспомнить трагический для нас Аустерлиц, Бородино или тот факт, что парижскую Вандомскую колонну (её бронзовая модель в миниатюре есть среди экспонатов) отлили из русских пушек. Но Фортуна уравновесила поражения и обиды, за которыми последовал триумфальный въезд наших войск во французскую столицу. Александра I признали освободителем Европы. И тут, радуясь за российского царя и его доблестных гренадеров, можно, наверное, великодушно посочувствовать переживаниям Бонапарта в те дни. Ведь не что иное, а русская кампания привела его к полному краху.
Александр был моложе своего противника, и их отношения развивались крайне противоречиво. Судьба предначертала Александру постоянно лавировать. Он то сближался с Францией, то выступал в антифранцузских коалициях с Англией. Интересы и имперские устремления Наполеона вряд ли могли способствовать искренности между ними или чему-то похожему на дружбу. О многом говорит и то, что Наполеон дважды безуспешно просил руки сестер Александра — Екатерины и Анны. Первый раз в 1808 году Бонапарт через Талейрана сватался к Екатерине Павловне, и полученный отказ, безусловно, не мог понравиться известному покорителю сердец.
Годом раньше они лично познакомились с Александром I при заключении Тильзитского соглашения. Каждый тогда стремился очаровать другого, и эти обольщения имели временный эффект. По крайней мере, русский самодержец, ведя двойную игру, достойно держал удар и сумел в европейских умах и на бумаге сохранить престиж России. Тот исторический сюжет послужил основой для эмалевой миниатюры с изображением упомянутых выше объятий императоров. Кто знает, чем руководствовался художник, явно польстивший своим героям: они красивы и явно моложе — в действительности одному было 38, другому 30 лет. На обороте медальона нарисован шатер посредине реки Неман, где проходили переговоры, после которых 9 июля 1807 года договор о «вечном мире» был подписан, хотя на деле и не осуществлен…
На выставке много и других комплиментарных портретов. Прежде всего это касается Наполеона: властное лицо, решительный взгляд из-под надвинутой на лоб треуголки, брызжущая энергия и воля. Наполеон всюду — на тарелках, чашках, стопках и прочем «агитационном фарфоре». Чего не скажешь о русском императоре: его присутствие в экспозиции почему-то ощутимо скромнее и почти незаметно. К великому сожалению! Ведь Наполеон и без юбилейного повода в разных видах щедро растиражирован по всему по миру, включая Россию. А вот об Александре I мы знаем гораздо меньше, и грех не воспользоваться таким отличным поводом, чтобы восполнить этот пробел. В конце концов Россия в этом году славит 200-летие собственной победы под Бородино, а не круглую годовщину нашествия Наполеона.
Кстати, дом Остермана, в котором расположен музей, сильно пострадал от пожара 1812 года и был восстановлен лишь несколько десятилетий спустя.